Мрачные сказки

– Ее настоящее имя – Эллен. До приезда в Пастораль она была актрисой. Об этом рассказали в новостном репортаже, по телевизору в отеле.

– Ты остановился в отеле? – смеется глазами жена.

– Ну да.

– И как тебе там?

– Пахнет прачечной.

Калла усмехается и тут же съеживается, снова хватаясь за ребра. Ее глаза начинают закрываться. Похоже, от лекарственных препаратов в капельнице жену клонит в сон.

– Тебе надо отдохнуть, – говорю я.

Сглотнув, Калла силится открыть глаза.

– А если ты не прав? – произносит она сонным голосом. – Что, если ее настоящее имя вовсе не Эллен? А то, которым она называла себя в Пасторали? – с еле заметной улыбкой прикасается к моей руке Калла. – Возможно, лишь это имеет значение.

– Возможно, – отвечаю я.

Но Калла уже спит, тихо посапывая; ее волосы разметались по подушке.

Калла

Мое имя не Калла. Я Мэгги Сент-Джеймс. Семь лет назад я зашла в густой лес и позабыла обратную дорогу. А теперь я лежу на больничной койке, и меня раздражает тошнотворный душок гигиенической чистоты. По-моему, нет ничего хуже запаха стерильно чистой палаты. Мне по нраву другие запахи – земли и пыльцы, старых книг и старого дерева.

Я провела в больнице три дня. И сейчас врачи готовы отпустить меня домой. Домой? Но где он, мой дом? Медсестра сказала мне, что Колетт – Эллен Баллистер – уже выписалась из больницы. Мужу и прочим родным, приехавшим за ней, пришлось пробиваться сквозь толпу репортеров, кинооператоров и фотографов, которым не терпелось заполучить кадры с некогда подававшей большие надежды актрисой, вернувшейся спустя столько лет, да еще и с ребенком на руках. С ребенком, чьим отцом оказался другой мужчина, а не законный муж, которого Эллен оставила. Ребенком, который теперь должен выжить. Это мне тоже сказала медсестра.

Колетт наконец-то дала дочке имя: Кловер Клементина Роуз. Хорошее имя, «пасторальное». Кловер – «клевер»…

Тео приезжает за мной после обеда. Сев в его старенький пикап, я опускаю стекло, откидываю голову на подголовник и с наслаждением подставляю лицо ветерку. Но путь близкий, и уже вскоре Тео помогает мне пройти по холлу гостиницы к лифту. В номере я подхожу к окну и окидываю взглядом незнакомый ландшафт. Мир, обросший коростой бетона, иезуитски подмигивающий тебе уличными фонарями и действующий на нервы пронзительными автомобильными гудками.

– В отель позвонили твои родители, – говорит за моей спиной Тео. – Они знают, что ты здесь.

Я резко оборачиваюсь:

– Откуда?

– Их оповестила полиция. По всей видимости, они нашли тебя в базе пропавших без вести.