Обитель

– Ты чего, мелкая? – Игумен посторонился, пропуская девочку в коридор. Ева показала руками: нужно двух братьев послать к избе, злая старуха просит. Игумен сначала не понял.

– А ну медленно повтори, – сказал он. Ева показала ему два пальца, потом знак брата, потом полкреста и на избу. Злую старуху сделала, как дома Бабу показывали, только еще руку согнула, чтобы было видно, как старуха горбится.

– Братьев Варвара, что ли, зовет? – спросил игумен. Ева его не поняла. Хотела сказать, но горло пересохло от бега, в груди очень сильно стучало сердце, болели ноги и руки. – Ты давай, – игумен провел Еву в большую комнату, в которой ярко пылала печка, – здесь сиди, а я сейчас туда схожу, узнаю, чего случилось.

Ева кивнула, потом показала два пальца.

– Вдвоем сходить? – спросил игумен. Ева кивнула снова. – Ну все, грейся давай, – сказал игумен. – Скоро вернусь.

И себе уже под нос пробормотал:

– Совсем довели ребенка.

Ева подобралась к самой печке, хотя очень ее боялась. Помнила такую же у отца. Села так, чтобы всю комнату видеть, чтобы за спиной стена с деревяшками, сбоку печка.

Комната была большая, гораздо больше избы. В одной стене маленькое окошко, закрытое деревянной крышкой. Там же угол с иконами. В другой – та дверь, за которой коридор и еще одна, куда-то ведущая. В третьей стене печка, а в четвертой, к которой Ева спиной прижалась, еще одна дверь с большим замком. Ева на эту дверь с особенной настороженностью поглядывала, потому что, если что-то на замок заперли, значит, это что-то страшное. Так про одних чертей Баба рассказывала. Которые людей жрали.

Вышла одна девушка замуж за доброго молодца. Красивого, богатого. Поселилась в его большом доме. А в доме была одна комната за большим замком. Жена все своего мужа спрашивала, что за замком, а он ей отвечал:

– Раз замок висит, значит, и знать не нужно.

Жена его снова спросит, а он ее бьет и говорит:

– Раз замок висит, значит, и знать не нужно.

Жена потом еще раз спрашивает, а он ее бьет сильнее и в третий раз объясняет:

– Раз замок висит, значит, и знать не нужно.

Жена все равно разузнать решила. Стала все ключи в доме перебирать – ни один не подошел. Стала тайные искать – сто ключей перебрала. Не нашла. Тогда пошла к матери, рассказала про мужа и тайную комнату с замком. Мать ей сказала, чтобы она, когда муж спит, в рот ему заглянула. Жена послушалась, напоила мужа, а когда муж уснул, рот его приоткрыла. Смотрит, а у него в глотке ключ золотой висит. Жена ключ у мужа из горла вынула, побежала замок открыть. Отперла замок, сняла его с двери, а сама боится, молитву повторяет. Открыла дверь, заглянула – комната как комната, обыкновенная, даже иконы в углу стоят. Жена по комнате пошла, все осмотрела, вернулась к двери, а та заперта. Дергает жена за ручку и слышит, как снаружи замок стучит. Стала она мужа звать.

Муж проснулся, побежал к двери, понял, что жена его не послушалась, за замок полезла. Хочет он ей сказать, что нужно ключ золотой переломить, чтобы дверь открылась, а голоса у него больше нет. Рот открывает, а ни звука.

Ночь наступила. Жена на пол села, заплакала. Тут от икон вдруг звук пошел странный, будто колокола наизнанку вывернутые звонят. Посмотрела она на угол, а там икон нет, там личины чертячьи. Глаза пучат, пасти открывают, шипят. Жена к двери бросилась, стала мужа звать, а муж слышит, но помочь не может. Черти уже с икон слезли, к жене пошли. Она пуще кричит, а муж слышит, но помочь не может. Схватили черти жену, стали на куски рвать. Она громче грома закричала, а муж слышит, но помочь не может. Так черти ее и сожрали, глупую.

Ева поежилась и вдруг чуть не вскрикнула. Что-то скрипнуло за запертой дверью. Потом внизу, в щели у пола, пальцы появились, и шепот раздался:

– Ева? Ева, это ты здесь?