Обитель

В комнате было очень тихо, и Мишка вся подалась вперед, прижалась к щели.

– Ну и славно. К ней пойдем, она тебя уложит. Тебе спать нужно, – сказал мужчина. – Так что тебя я сейчас спать отведу в избу, хорошо?

Девочка поднялась с пола, прошла тенью мимо щели. Мишка сжала кулаки. Подумала о том, что игумен – а мужчина наверняка был именно он – звучит сравнительно адекватно. Можно было просто обратиться к нему, например, на ломаном английском, чтобы сразу понял, что у него не обычный ребенок заперт. Именно так поступил как-то в детстве предок сыщика Фандорина. Но Мишка до сих пор не могла решить, находится ли она в плену или под прикрытием. Во втором случае обращаться к игумену через дверь по-английски было странно. В первом же – идея была неплохая. Вот только гарантировать ничего было нельзя. Ведь находилась у него Ева, а значит, и мужчина, с которым она путешествовала. А насчет этого мужчины у Мишки были серьезные опасения. Она поразмышляла еще пару секунд и решила промолчать. Если игумен человек нормальный, то должен еще сегодня проведать, как там его пленница. Не может же так быть, что иметь в кладовке запертого ребенка для него нормальная ситуация. Точнее, может быть, но об этом Мишка решила пока не думать. Оставалось молиться и ждать.

Глава четвертая

Вера и Микко как раз подходили к привокзальному полицейскому участку, когда Верин телефон завибрировал звонком от дяди Сережи.

– Алло? – Вера показала Микко знаком, что нужно подождать. Фотограф остановился, сразу же потянул из кармана сигареты. Курить он не курил – Вера еще у вокзала заметила, что пачка у него новенькая, нераспечатанная. Он просто подбрасывал ее в руке, настороженно оглядывая улицу.

– Привет, – сказал дядя Сережа. – Почему ты меня не разбудила?

– Не хотела тревожить, – сказала Вера. Звонить дяде Сереже ни после новости в ВК, ни после разговора с дежурным она не стала, потому что боялась, что он сумеет убедить ее больше ничего не предпринимать. С тех пор как Вера уехала из квартиры в Питере, она чувствовала себя все беспокойнее – на страх за соседку накладывался страх за себя. Город Петрозаводск казался жутким, встретивший ее фотограф – странным и, возможно, опасным. Вера очень завидовала соседке, которая умела оценивать людей, отделяя собственную реакцию на их личность от объективной реальности. Микко Веру раздражал и при этом немного пугал.

Дядя Сережа помолчал.

– Я сейчас позвоню в диспетчерскую, – сказал он. – Постараюсь все-таки выяснить, где ее держат.

– Наверное, нужно обратиться к каким-то правозащитникам? – спросила Вера. – Кто занимается поиском арестанток?

– Правозащитники, активистки, это ты сама ищи, – сказал дядя Сережа. – Мы же даже не знаем, за что ее задержали. Ты эту Элеонору знаешь?

– Нет, – сказала Вера.

– Ну вот, – сказал дядя Сережа. – А Мишка с ней хорошо знакома?

– Точно не знаю, – Вере очень не нравилось, куда ведет этот разговор.

– Мало ли, – сказал дядя Сережа. – Журналисты, знаешь, как и полицейские, бывают так себе.

– Я вас услышала, – сказала Вера. – Еще что-нибудь?

– Я же не в обиду… – Дядя Сережа замолчал.

– Я сейчас собираюсь войти в полицейский участок, – сказала Вера. – Что там лучше говорить?

– Секундочку подожди, – сказал дядя Сережа. – Давай я позвоню в диспетчерскую, потом можешь идти туда. Может, мне удастся что выяснить…