Тамада

— Думаю, это указание Гитчеева. Наверняка его.

— Но ведь мы совсем недавно ездили с ним по фермам, и он сам видел, да, да, видел, сдавать нам нечего!..

В голове не укладывалось все, о чем сообщил Харун. Прошлой осенью скот был упитанным, можно было с успехом выполнить план. Не выполнили. Почему? А сейчас скотина худая... И вот придется сдавать истощенный скот за бесценок. А что же останется в колхозе? Пустые фермы?. Но почему, почему скот не сдавался осенью, да, да, осенью.

Попросила послать за Али.

Тот явился хмурый, как туча. Нельзя было понять, почему у него такое пасмурное настроение. Может быть, Харун успел передать ему неприятную весть?

— Харун, ты уже разговаривал с Али? Сообщил ему?

Тот отрицательно покачал головой.

Али незамедлительно спросил:

— Снова какая-нибудь беда стряслась?

— Как в поговорке — радости и беды во власти аллаха, но приносят их люди.

Али быстро взглянул на Харуна, затем — на Жамилят, и ей показалось, будто он уже знает, о чем пойдет речь. Но откуда он может знать? Прослышал в райкоме? Но он там не бывает в последнее время. Позвонили по телефону? Ведь он ее заместитель по животноводству...

— Жамилят, заклинаю, освободи меня и отпусти на все четыре стороны, — Али вскочил с табурета и нервно заходил по комнате. — Я найду, куда мне пойти.

До сих пор выжидательно молчавший Харун неодобрительно бросил:

— Некуда тебе пойти, Али, и ты это знаешь.

— Почему ты так думаешь?

— Не глупи, Али. — Харун тоже встал. — Два месяца назад ты подал заявление в партком, члены парткома не согласились тебя освободить. С какой стати ты снова заговорил об этом?

— Если не освободите, я пойду в райком.

— Хорошо. Но характеристику на тебя должны... обязаны писать мы! — Лицо Харуна стало бледным, было видно, что он волнуется.

— Пишите!

— Кончайте спорить, — хлопнув ладонью по столу, сказала Жамилят. — Али, мы, кажется, обо всем уже договорились. Давно. Некрасиво стремглав бежать из родного аула, бросив все эти запутанные дела. Ты бы лучше сперва спросил, зачем тебя пригласили.