– А кто твой друг?
– О, прошу прощения… Знакомься: Джон Бёрджесс Уилсон.
– Очень приятно.
– Можешь называть его Джек, он отличный парень. Познакомились в Университете Манчестера… Он там сочинял такие интересные песенки, от которых у девчонок промокали трусики.
– Только у дурнушек, – спокойно поправляет его мужчина. – Красотки покупали трусики от «Бёрберри» и старались их не намочить.
– Какая прелесть, – смеется Моксон. – Надо взять на заметку.
Кампелло с Уилсоном пожимают друг другу руки. У того влажные глаза, а руки тонкие и бледные, несколько женственные. Моксон указывает на него пальцем, имитируя пистолет:
– И пусть тебя не обманывают три его нашивки… Джек служит в Учебно-образовательном корпусе, пишет стихи, довольно востребованный поэт. Фанатик Джойса.
– Кого?
– Джойса, Джеймс Джойс. Автор «Улисса», ну, ты же знаешь.
– А-а.
– Это он втянул меня в авантюру с Шекспиром.
– А-а.
Моксон критически смотрит на плотников, потом бросает взгляд на часы.
– Время пить джин, как говорят наши в Индии. Бармен в этом отеле – славный малый. Есть мелочи, до которых милитаризация еще не добралась… Ты с нами, Гарри?
Кампелло кивает:
– Время пить джин – мое настоящее имя.
– Тогда за дело.
Они входят в бар, устраиваются на табуретах за стойкой, и Моксон заказывает три коктейля с джином «Старый Том». В баре несколько офицеров, пианист в мундире полкового оркестра первого батальона Хартфордширского полка наяривает «Не будь жесток к овощам» – и ни одной женщины. Сквозь витрину Кампелло видит бухту и береговую часть Альхесираса, освещенную лучами солнца, которое с каждой минутой багровеет. За проливом сквозь легкую серо-голубую дымку угадывается Африка.
– Мне нравится это место, – замечает Моксон. – Одно из немногих под этой каменной глыбой, где не несет чесноком. – Он поворачивается к Уилсону и подмигивает: – Знаешь шутку о том, кто такой гибралтарец?