– Только слова? – вздохнул Андрей. – Я, когда тебе признаюсь в любви, тоже слова говорю. Только они важны для тебя, ты не думаешь, что я сказал и ветер унес. А ведь в душе не только к тебе любовь, в душе есть еще и вера, и убеждения, которыми я поступился.
– Жалеешь? – Оксана сжала зубками край платка и напряженно посмотрела на парня.
– Нет, не жалею. Я это сделал ради тебя. Я многое могу ради тебя сделать, любой подвиг совершить, если понадобится. Но сейчас я почему-то не горжусь тем, что сделал, мне стыдно, любимая. Стыдно, что я поступился чем-то большим и важным, что не нашел другого способа завоевать тебя. Понимаешь, я тебя завоевал обманом, а это неправильно.
– Глупый, – грустно улыбнулась девушка, зная, как успокоить, как навести порядок в душе любимого. – Ты не о том думаешь. Ты лучше думай, что отец снова сегодня к ночи уедет и до утра не вернется. А я тебя ждать буду, мой любый!
– Правда? – вспыхнул Андрей. – Ждать будешь?
Два немецких пулемета в отряд привезли еще утром. Патронов к ним было мало, поэтому Буторин устроил бойцам знакомство с этим оружием пока чисто теоретическое. Рассказал об особенностях МГ-42, о том, как ведется из него огонь, насколько он эффективен в бою и как его лучше использовать. Затем он показал, как пулемет разбирается, как за ним нужно ухаживать. Посыльный прибежал за ним, когда под руководством Виктора повстанцы чистили оружие, в том числе и два трофейных пулемета.
Он шел к землянке командира, думая о том, что его ждет. Легенда у Буторина была удобная, но не очень надежная. При желании можно было довольно легко установить все подробности «того самого боя» и выяснить, что никакой такой операции не было, не было погибшей группы. А в таких условиях и при таких исходных данных любой матерый, опытный контрразведчик сразу заподозрит, что принесенные такие важные секретные данные о Красной армии либо элементарная дезинформация, либо это реальные, только устаревшие сведения. Он надеялся, как и отправивший их сюда Платов, что в харьковском филиале ОУН не было матерых контрразведчиков. Но они могли и появиться за то время, пока он был в отряде. А еще вокруг украинских националистов крутились и СД, и гестапо, и западные разведки. А уж там матерые специалисты были.
– Заходи, – кивнул Козорез, когда Буторин, наклонив голову в низком дверном проеме, вошел в землянку. – Садись, поговорим с тобой кое о чем.
– Надеюсь, ты для меня дело придумал, – перекинув ногу на ногу и усаживаясь на лавке напротив командира, сказал Буторин. – Сколько мне без дела шататься? Война идет, а я здесь как на курорте.
– Ты и так много полезного делаешь, – примирительно сказал Артем. – Ребятам помогаешь оружие осваивать, учишь, как в бою себя вести. Пока теория, но и время до практики дойдет, не переживай. А что касается тебя лично, то мы решили использовать тебя там, где от тебя больше толку будет. Так что сделаем из тебя нашего главного разведчика. Хлопцы у нас хорошие, но опыта никакого. И тайком подобраться к врагу не у всех получается, как таиться от противника не все знают и умеют, а уж как и где сведения взять, нужные нам, как оценить их, по каким признакам, так это вообще для них китайская грамота.
– Понял, – уныло сказал Буторин и опустил голову. – Значит, нет мне веры среди своих же. Учителя из меня школьного сделаете?
– А вот тут ты ошибаешься, – внимательно глядя на собеседника, возразил Козорез. – Учить можно и между делом, это ты хорошую мысль подбросил. Будет время, и обучением хлопцев займешься. Но главное твое дело будет – ведение разведки лично. Решено дать тебе задание, и очень серьезное. Сам понимаешь, что от результата твоей разведки многое зависит, в том числе и жизнь наших бойцов.
– Жизнь солдат не только от разведки зависит, – сухо возразил Буторин. – Данные разведки – это одно, а выполнение задания на основании данных – это другое. И при выполнении задания командир может таких ошибок наделать, что и данные не помогут. Тут дело общее, как все сработают.
Буторин готов был сказать, что от тебя, мил друг, все зависит: как ты данные разведки интерпретируешь, как твоя группа сработает, если ты по этим данным решил что-то уничтожить. А говорить, что лошадь подкову по дороге потеряла потому, что ведро сзади под телегой всю дорогу стучало, глупо, хотя многие таким образом и пытаются свою вину на других переложить. Но сейчас этого говорить не следовало.
– Ну, ты готов? – пропустил мимо ушей замечание Виктора Козорез.
– Готов, – спокойно согласился Буторин. – Когда выходить?
– Сегодня ночью, – ответил командир, поднялся и, подойдя к двери, приоткрыл ее и крикнул: – Зови разведчиков, Митяй!
Через полминуты в землянку вошли два дюжих молодца. Вооружены они были, что называется, «до зубов». У каждого на шее висел «шмайссер», на ремне пистолет в кобуре, нож в ножнах, у каждого по два подсумка с автоматными магазинами да еще немецкая брезентовая сумка с гранатами через плечо. Видя такое количество вооружения, Буторин с осуждением покачал головой, но от комментариев воздержался.
– Знакомься, это Якуба и Бондарь. Ребята опытные, толковые, между прочим, подготовку проходили в нашем заграничном центре. Пойдут с тобой, помощники твои. А теперь айда, хлопцы, за стол, буду вам задачу ставить.
Оуновцы уселись на лавку с краю стола, Козорез достал из внутреннего кармана кожаной крутки сложенную карту и расстелил ее на столе. Карта была советская, армейская. Это было понятно по старым карандашным пометкам на ней. Козорез отломил соломинку и стал показывать ею на карте.