– Не жить тебе, предатель, иуда! – стонал Свирид.
– Не злись, – спокойно ответил Буторин. – Все мы там будем.
Виктор был несказанно рад: весь архив харьковского ОУНа попал к ним в руки. Он листал документы, дошел до немецких. И тут порог землянки переступил Сосновский.
– Кстати, посмотри, – протянул Буторин листы с немецким орлами вверху.
– Ух ты! – восторженно сказал Михаил, бегло просматривая документы. – А вот это ценно, это, друг мой, тянет на звезду героя. Не скажу, что нам их дадут, но «большой папа» будет доволен.
Сосновский увидел Свирида и усмехнулся. Кажется, оуновец был в шоке от открывшихся ему обстоятельств. Ничего, пусть подумает о содеянном и о том, что его ждет. Скорее всего, смертная казнь, высшая мера для таких, как он, неизбежна. Не имеют права жить на земле такие подонки, которые готовы сапоги лизать любому захватчику, продавать свой народ за сладкий кусок пирога и свои «сребреники». Дверь распахнулась, и в проеме появилась голова Козореза:
– Пошли! К лесу подходит колонна «бандеровцев». Около батальона. Я приказал занять позицию.
Когда Буторин и Сосновский вышли из землянки, Козорез приказал одному из пожилых бойцов пристрелить Свирида, если «бандеровцы» прорвутся к поляне и штабной землянке, а в ящик с документами бросить гранату. Сосновский схватил Буторина за ворот пиджака и зашептал на ухо:
– Не дури, Витя, бери Свирида, ящик и пару бойцов и деру отсюда. Мы их задержим! Сколько сможем задержим. Ты успеешь!
Подбежавший боец крикнул Козорезу:
– На южной опушке три машины, советские там!
Буторин улыбнулся и ткнул кулаком Сосновского в плечо:
– Молодец танкист, докричался все-таки! Командуй тут, Миша, я сейчас.
Буторин побежал через лес, хотя боль в раненой ноге была нестерпимой. Рана снова открылась, и в сапоге было мокро от крови. Или это ему так казалось. Но он бежал, понимая, что есть шанс спастись и есть шанс доставить командованию живого Свирида и все документы в том железном ящике. Он бежал без оружия, если не считать пистолета в кобуре, висевшей на ремне. В какой-то миг ему подумалось, что парень, принесший весть о советских солдатах, появившихся на опушке, мог и ошибиться. А если это «бандеровцы»? Если это все банда Свирида, которая приехала прятаться на этой базе и ждать, когда пройдет фронт? Нет, не может быть.
Бойцы в советской форме растягивались в цепь. Их было немного, всего около роты. Это втрое меньше, чем «бандеровцев», но лучше рота, чем два десятка бойцов, что остались у Козореза в живых. Теперь Буторин различал даже фуражки с тульей василькового цвета. Рота НКВД! Молодец танкист, выручил. Буторин выбежал из леса, энергично размахивая руками. Сейчас самым важным было, чтобы его сгоряча не пристрелили. А остальное он сделает. Виктор бежал и махал руками. Несколько солдат опустились на одно колено, наведя на неизвестного человека свои ППШ. На флангах залегли бойцы с пулеметами ППД. Ясно, что командир роты вполне резонно полагал, что это бегущий человек отвлекает внимание и его могут атаковать прямо сейчас. Но никто не стрелял.
– Кто командир? – крикнул Буторин, подбегая и чувствуя, что нога совсем не слушается. Он без сил и со стоном опустился на землю. – Скорее, братцы, я свой!
Подбежавший командир с капитанскими погонами бегло осмотрел неизвестного, потом бросил тревожный взгляд на лес.
– Кто вы такой?
– Вас должны были предупредить, – поспешно заговорил Буторин. – Мы оперативная группа из Москвы. Вам сообщили пароль для нас? Пусть все отойдут.
Капитан кивнул, и автоматчики отошли, продолжая наблюдать за лесом и подозрительным человеком с седой головой. Выглядел Буторин, надо сказать, совсем не воинственно. Он лежал на земле, приподнявшись на одном локте, и дышал, как запаленная лошадь. Дождавшись, когда отойдут бойцы, он назвал пароль. Капитан кивнул, подтвердил условной фразой пароль и опустился рядом с Буториным на корточки.