– Свой человек, говоришь? – Федор прищелкнул пальцами. – А что, это идея! Мысль!
– Ты это о чем? – поднял голову Расторгуев.
– А вот о чем. Как я понимаю, обзавестись таким человеком для диверсантов дело сложное. Пока с ним определишься, пока его обломаешь – пройдет время. Да и не факт, что обломаешь. Ведь к взрывчатке, как я понимаю, приставлен народ идейный и проверенный. Это же взрывчатка, а не пряники. Я правильно толкую?
– Правильно, – согласился майор. – Мы лично проверяли каждого. К тому же вольности со взрывчаткой – подсудное дело. Вплоть до высшей меры.
– Вот видишь… А потому нам нужно в экстренном порядке подсунуть им сговорчивого человека, который имел бы касательство к взрывчатке и у которого буквально-таки на роже было написано, что он хочет взорвать «Поварниху», несмотря на высшую меру! А дальше – все своим чередом. Этот человек должен повести себя таким образом, чтобы диверсанты его заметили и решили: вот оно, диверсантское счастье! То есть наш человек должен изо всех сил стараться попасться им на глаза. Далее они выйдут на этого человека со своими диверсантскими предложениями. А это означает, что человек будет их знать в лицо. Ну, хотя бы одного, потому что я не думаю, что они выйдут на нашего человека всей компанией. Но даже и один знакомый диверсант – это великое дело! Это та самая ниточка… дальше, думаю, можно и не продолжать. Ты все понял из моего монолога, Антон Кузьмич?
– Понять-то я понял, но только где мы возьмем такого человека? Ведь его, во-первых, нужно найти, а во-вторых, специальным образом подготовить.
– А я на что? – удивился Федор. – Я и буду таким человеком. Меня и готовить не нужно, потому что я и без того готов. Просто нужно меня на какое-то время приткнуть раздатчиком взрывчатки на «Поварнихе», или как там правильно называется эта работенка? И ждать. Ну, как тебе идея?
– Получается что-то вроде ловли на живца, – почесал затылок Расторгуев.
– Вот именно.
– Да, но по легенде ты у нас проходишь как уполномоченный из области…
– И что с того? В городе я недавно, никто на меня, сдается, пристального внимания не обращал, а значит, никто не успел запомнить. Мало ли народа прибывает в город и убывает из него каждый день? Всех и не упомнишь. Просто сменю квалификацию, да и все тут. Конечно, из гостиницы мне придется уйти, потому что где это видано, чтобы кладовщик проживал в гостинице? Придется снять скромный угол. Например, обосноваться на этой самой квартирке. Как ты думаешь, бабуля не будет против?
– Думаю, что нет, – сказал Расторгуев.
– Вот и отлично. Значит, мне только и остается, что пристроиться раздатчиком взрывчатки и ждать, когда рыбка клюнет. И ты должен мне в этом помочь. Поговори с директором шахты или с кем хочешь, осторожненько все ему объясни… В общем, ты знаешь, с кем говорить и что сказать.
– Но все места на складе взрывчатых веществ наверняка заняты…
– Пускай директор отправит кого-нибудь в отпуск.
– Какой там отпуск? Сейчас все отпуска отменены. До полной победы.
– Ну, пускай кто-нибудь из раздатчиков неожиданно заболеет какой-нибудь ужасной болезнью. В общем, придумай что-нибудь сам. Но завтра я уже должен красоваться на складе.
Глава 17
В сорок первом году, когда Ивана Геппа привезли в Прокопьевск, ему, как человеку семейному, выделили отдельную комнату в бараке. Геппу сказали, что он будет работать на шахте «Поварниха», которая находилась от барака далеко, едва ли не на другом конце города. Добираться каждый день на работу и возвращаться с работы приходилось долго и тяжело, а осенью и зимой – так просто мучительно. Но деваться некуда. Пока была жива супруга, Гепп искал возможность переселиться ближе к шахте. Но когда жена погибла, он прекратил свои попытки переехать, смирился со своим жилищным положением и продолжал ютиться все в той же комнатке, которую ему выделили изначально.