– Я знаю, кто ты. Сын Иоланды.
– А вы кто? – спросил Эрлеберт, решивший игнорировать требования этикета.
– Император.
– Мой отец – император Дагоберт. У вас, очевидно, тоже есть имя?
– Император, как и Бог, не имеет необходимости в имени, потому что император, как и Бог, всегда один.
– Вы не признаёте моего отца императором?
– Мне нет необходимости признавать его им или не признавать. Он из другого мира. В моём мире есть только я, и только моя власть.
– Пока не вполне понятно, над кем вы имеете власть, если даже ваш замок совершенно пуст.
– Здесь на самом деле непрерывно роятся тысячи моих вассалов и слуг, – снисходительно улыбнулся император. – Но они становятся видимыми, только тогда, когда я на них смотрю и только если я хочу их видеть. Моя власть – это власть в таком чистейшем виде, какого ещё никогда не бывало. Во всей империи есть только одна полноценная личность – император. Подданных нельзя в полном смысле слова считать действующими субъектами, само их бытие имеет источником волю императора, только я могу наделить их некоторыми чертами личности и лишь в той мере, в какой мне это необходимо. Они, можно сказать, светят отражённым светом, а источник света только один – император. Если на них не падает мой свет, им нечего отражать, их даже увидеть невозможно. Только я наделяю своих подданных способностью действовать. И действовать они могут только в исполнение воли императора. И желание у них может быть только одно – исполнять мои желания.
– Как у вас тут всё просто, – в свою очередь снисходительно улыбнулся Эрлеберт. – А мой отец император не щадит себя, стараясь доставить благо каждому из ста миллионов своих подданных. Для него и последний нищий – полноценная личность, желания которой имеют значение.
– Но разве не приходиться твоему отцу ограничивать желания своих подданных, вынуждая их делать то, чего они не хотят?
– Разумеется. На то он и повелитель. Если каждый подданный будет творить свою волю, начнётся хаос и распад, в итоге все слезами умоются.
– Но если власть, для того чтобы себя реализовать, вынуждена ограничивать желания подданных, значит их личные желания – препятствия на пути власти. К какой бы цели человек не стремился, он всегда должен устранять препятствия на своём пути. Я устранил эти препятствия, вот и всё. А в итоге я обладаю не просто властью, а чистейшим экстрактом власти.
Эрлеберт растерялся. Ему казалось, что земля, на которой он всегда так твёрдо стоял, теперь уходит у него из-под ног. Это был уже не урок политологии, не учебный диспут, он столкнулся с реальностью – отточенной, изощрённой, безжалостной и совершенно неожиданной. Перед ним действительно сидело живое воплощение власти в её чистейшем проявлении. Он столкнулся с чудовищем, это чудовище было столь совершенно, утонченно и блистательно, что он уже готов был поддаться его очарованию. Он вдруг почувствовал себя жалким и ничтожным мальчишкой, разом утратившим все свои ориентиры, оказавшиеся столь непрочными. Император не торопил его с ответом, явно наслаждаясь растерянностью гостя. И тут принц услышал голос Северина:
– Ваше величество, а чего вы хотите? В чем ваша цель?
– Носитель верховной власти может стремиться только к одному: максимально реализовать свою власть.
– А в чем цель этой самой максимальной реализации власти?
– Не понял вопроса.
– Что же тут непонятного? Ну вот реализовались вы на все сто, а зачем?
– В каждом человеке заложено стремление к максимальной самореализации, вот и всё.
ebooksa