По краю

Он небрежно кивнул коменданту на прощанье, точно человеку, с которым предстоит увидеться завтра, и, не задерживаясь, пошел к экипажу по мокрым плитам дамбы. Зато долго и пристально глядел в окно на тюремную башню, пока она не скрылась из виду, отгороженная лесом.

После такого необычного поведения, Фотий чувствовал, что нельзя сказать:

— Ну, сын, я выполнил обещание и освободил тебя, теперь расскажи, что ты задумал? Каковы твои планы?

Так просто не получалось. Ипатий угадал тогда: на первое свидание Фотий шел с мыслью, добиться освобождения сына из Холодной Скалы и держать его дома под надзором, но от первоначального намерения пришлось отказаться — не всякого можно запереть. Потому Фотий с трудом заставлял себя сохранять молчание. Не однажды он поворачивался к сыну, готовый начать разговор, но передумывал, взглянув на погруженного в себя Ипатия.

Ипатия решили поместить в доме Зизиев. Зевий Зизий не принадлежал ни к белым, ни к черным магам, но был дружен с Фотием Корриком и приятельствовал с Мило Марвеллом, к тому же обладал знаниями о темных артефактах, и дом его, расположенный вдали от скученности города, предоставлялся удачным для наблюдения. И все сошлись во мнении, что это прекрасный выход.

Экипаж подкатил к воротам дома Зизиев. Фотий печально вздохнул — он так и не заговорил с сыном о том, что его тревожило. За кованой решеткой ворот сразу появились четверо стражников.

— Кто такие? — спросил их старший, демонстративно постукивая палочкой по левой руке.

Ипатий удивленно оглянулся на отца.

— Это стражники Гвидо. Он настоял, что они будут охранять дом. В доме еще столько же черных магов, — пояснил Фотий Коррик. — Идем!

Он первым грузно спустился по ступенькам и подошел к закрытым воротам.

— Я вам известен, а это мой сын, Ипатий Коррик.

Старший кивнул одному из товарищей и сказал Фотию:

— Подождите.

— Чего?! Там кто-то не одет? — нетерпеливо задал вопрос Ипатий.

Стражник, презрительно рассматривая его, не ответил. Ипатий нахмурился и взмахнул рукой. Створки ворот распахнулись, сметая стражников. Фотий Коррик охнул. Ипатий, засунув руку в карман сюртука, прошел вперед.

— Ты идешь?! — обернулся он к отцу.

На миг Фотия сковал ужас. Теперь все заняло свои места: и двусмысленные усмешки, и ощущение недоговоренности. Вот какую правду скрывал сын! Ему не нужна волшебная палочка, не нужны артефакты. Он сам — магия. Он самый могущественный чародей в Ойкумене. Правда обрушилась, как внезапное половодье. Мысли Фотия разбегались, яростно сталкивались, взбираясь одна на другую, будто льдины на реке. Сам Фотий Коррик входил в сотню сильнейших магов Ойкумены, но и первые из сотни, Сервий Целлер и Аврелий Равилла, величайшие чародеи века, могли без палочки, усилием воли, разве что достать кролика из шляпы.

Оправившись от потрясения, Фотий нагнал сына и придержал его за рукав.