– Сколько человек в вашей группе?
– Шестеро. Трое немцев, включая Вильгельма и меня, и трое русских. Кажется, есть члены Русского общевоинского союза, один родом из Прибалтики. Все хорошо владеют русским языком, у всех хорошая боевая и диверсионная подготовка. У меня есть основания полагать, что после выполнения основной задачи те, кто останутся в живых и на свободе, «залягут на дно», как говорят у вас. Вильгельм получил по радио адреса, пароли и явки глубоко законспирированной немецкой агентуры. Она понесла потери после выселения немцев из Поволжья, но кое-кто остался. Думаю, Вильгельму подбросят еще людей, и он будет выполнять новые задачи. Не исключено, что следует ждать прибытия резидента. Кто это будет, я не знаю.
– Хорошо. Вы принесли фотоаппарат?
– Да, принес. – Герхард поспешно полез в карман куртки и достал небольшой аппарат, размером с пачку сигарет. – В него вставлена новая пленка. Вот здесь, в пластмассовом контейнере, проявленная пленка. На ней вы найдете мои рисунки. Я всегда хорошо рисовал, мне прочили славу модного портретиста. Но сейчас мои таланты направлены на другое дело.
– И что там на пленке? – Шелестов бережно взял в руки контейнер.
– Первые десять снимков – портреты членов нашей группы. Имен я не знаю, только псевдонимы. Поэтому подписывать их бесполезно. Каждого я нарисовал в фас и свободный полупрофиль. Остальные рисунки – это люди, с которыми встречался Вильгельм. Их всего четыре человека. Может быть, вам это как-то поможет. Кстати, один из них, судя по тужурке и эмблемам в петлицах, железнодорожник.
Фотографии распечатали и показали трещихинским ребятам. Они долго перебирали их, задумчиво кусали губы, пожимали плечами. Никого из этих людей они не узнали. Описать посредника, который познакомил их со Знахарем, они тоже не смогли. Просто как-то случайно познакомились на берегу вечером. Он приходил всего пару раз, а потом познакомил мальчишек со Знахарем. Больше его никто не видел.
Люба Сазонова тоже долго рассматривала рисунки. Она сразу узнала Алексея, как ей представился ухажер, который носил продукты. Но других она не знала и никогда не видела.
Показали портреты директору завода и главному инженеру. Оба только покачали головой. Делать выводы, что группа Вильгельма не нацелена на авиационный завод, было рано. Вполне возможно, что как раз попытка завербовать Сазонову и Сосновского была попыткой добраться до документации и других оборонных заводов.
Коган пришел вечером к Горбуновой и сообщил, что через два дня девочек положат на обследование в госпиталь. Вытащив фотографии и разложив их на столе, он попросил:
– Алла Геннадьевна, посмотрите внимательно. Знаете вы кого-нибудь из этих людей? Может быть, видели когда-то?
Женщина, расставлявшая до этого чашки, чтобы угостить гостя чаем, вытерла фартуком руки и присела на стул. Отрицательно покачивая головой, она откладывала в сторону один и брала следующий рисунок. Никого из группы Вильгельма она не опознала, но, рассматривая фото тех, с кем встречались диверсанты, вдруг оживилась:
– Вот этого видела! Мордатого! Похоже нарисовано. И глаза точно такие: жадные, наглые.
– Где вы его видели и при каких обстоятельствах?
– Со Знахарем ко мне приходил один раз. Шушукались по поводу тряпок каких-то. Целый баул у меня Леня как-то оставлял. Вроде как на сохранение, а потом забрал. Вот этого и приводил показывать. Часа два сидели, все перебирали.
– А что было в том бауле?
– Блузки, юбки, чулки. Все новое. Я думаю, ворованное или неучтенное с какой-то фабрики. Они что-то про накладные говорили.
– Как вы думаете, кто он, этот мордатый?
– Думаю, что он или директор какого-то магазина, или директор какой-нибудь товарной или продуктовой базы. Я же его потом еще раз видела. Вечером, когда полы в сельпо мыла, он приходил к директору. Но он меня там не видел. Они быстро поговорили, и он уехал.
Когда Коган рассказал Шелестову о том, что Горбунова опознала один из контактов диверсантов, тот не сразу поверил, решив, что женщина ошиблась. Диверсионная группа, нацеленная на один из важных объектов, а возможно, и на длительную агентурную работу в тылу, и вдруг какой-то барыга. Выглядело это нелепо. Приказав понаблюдать за директором сельпо, он с Марининым поехал к начальнику участка железной дороги. Судя по рисунку, изображенный на нем человек не был железнодорожным начальником. И чтобы не лезть сразу к руководству крупных станций, Шелестов предложил начать с малого. И не ошибся.