– Кто вы такой? Вы сказали, русский. Но вы с оружием. Вы диверсант, разведчик? Вас забросили в тыл с парашютом?
– Как я сюда попал, большого значения не имеет. И если я вас не знаю и не могу вам доверять, то и вы находитесь в таком же положении. – Коган поперхнулся, злясь на себя, что разговаривает такими заумными словами с человеком, который плохо говорит по-русски и примерно так же понимает русскую речь. Но длинный, кажется, понял.
– А на что вы рассчитывали, подходя вот так к незнакомым людям в оккупированной Германией стране? Да еще с немецким автоматом.
– Думаю, что у этих двоих, – Коган кивнул на норвежцев, все еще державших руки в карманах, – тоже могут оказаться немецкие пистолеты, а не японские и не французские. А рассчитывал я, как и любой нормальный человек, на патриотизм норвежцев, которые не оставят борьбы с врагом, растоптавшим их родину. Общий враг часто делает людей друзьями. Хотя бы на время общей борьбы.
Человек, стоявший рядом с длинным, что-то быстро заговорил по-норвежски. Глаза его забегали, он нервно закивал в сторону Бориса. Длинный спокойно выслушал его, и когда собеседник замолчал, снова обратился к Когану:
– А вот мои норвежские друзья не согласны с тем, что вам можно доверять. И знаете почему? Именно потому, что их родина оккупирована врагом. Проще вас пристрелить и снять этим все проблемы. Ведь они могут быть, если вас оставить в живых, а потом проверять. А потом столкнуться с ситуацией, когда вы окажетесь нацистским агентом. Зачем им все это?
– Слушайте, а ведь вы англичанин? – догадался Коган.
– Не вижу смысла от вас это скрывать, – пожал плечами незнакомец. Вашей участи это никак не облегчит. Отдайте автомат. Мы поговорим с вами, но уже не здесь.
– Да ради бога. – Борис с готовностью снял автомат с плеча и бросил к ногам норвежцев. – Там осталось два патрона. Последнюю гранату я бросил в фашистов еще утром. Пистолет я нечаянно утопил в реке. Дело не в оружии, мистер союзник, а в том, что если бы мы все делали так, как нам удобнее, и старались избежать впоследствии проблем, то мировая политика зашла бы в тупик. Мы тоже могли бы поступить проще, но есть другое решение, и вот я здесь. И мне нужна помощь борцов норвежского Сопротивления. Поговорить? Ведите меня куда хотите, но давайте поговорим о деле!
Франц Ветцлер подошел к камину, взял коробок спичек с полки и замер, задумчиво глядя на огонь. Два офицера СД, прибывшие только что и доложившие, что следов Клауса Венге так и не найдено, выжидающе смотрели на своего шефа.
Ветцлер закурил, с наслаждением, затянувшись, и бросил спичку в камин.
– Это невозможно, – медленно проговори он. – Этого просто не может быть.
– Простите, оберштурмбаннфюрер, – Деннис Хофман отставил в сторону чашку с кофе. – Но, может быть, не верна изначальная установка? А если Венге вообще не добрался до Швеции или Норвегии. Он мог сто раз утонуть в проливах Эресунн или Скагеррак. Там десятками тонут рыбацкие суда в это время года, судно могла потопить британская подлодка. Да там вообще черт знает что могло случиться.
– Вот как? – Ветцлер обернулся к молодому офицеру и презрительно прищурился. Свет в комнате мигнул, на какое-то мгновение погасли и снова загорелись лампочки под потолком и в светильнике на стене. – А вы уверены, Хофман, что он утонул? А если нет? А что, если он благополучно добрался до берега? А мы сейчас, по вашему мнению, бессильно разведем руками?
– Прошу простить, оберштурмбаннфюрер, – смутился офицер. – Я не предлагал отказываться от дальнейших розысков. Я просто хотел отметить, что у нас нет уверенности, что Венге именно в Скандинавии.
– Полной уверенности нет, – сдерживая негодование, подтвердил Ветцлер. – Но в других странах его ищут другие наши люди. А нам с вами искать его здесь, в Норвегии. Мне все это нужно вам объяснять?
Гауптштурмфюрер опустил голову, не зная, как оправдаться. Молодость и горячность сыграли с ним глупую шутку. Если Ветцлер напишет рапорт, в котором изложит свое мнение о деловых качествах Хофмана, то карьера его в гестапо закончится очень быстро. В лучшем случае его ждет Восточный фронт.
Второй помощник Ветцлера – рыжий мордатый штурмбаннфюрер Йенс Раске молча стряхивал с лацкана своего гражданского пиджака сигаретный пепел и старательно делал вид, что его эти сложности не интересуют. Он добросовестно отрабатывал то, что ему было поручено, и не умничал перед начальством.
Ветцлер снова глубоко затянулся сигаретой и продолжил:
– Этому мерзавцу-ученому помогли покинуть рейх. В этом сомнений нет. Сам бы он не смог пройти через проверочные посты, через пограничников, мимо нашей агентуры. Мы отработали все его связи в Норвегии, но результата пока нет. Но у нас есть одна важная зацепка, господа. Искать Венге будем не только мы. Его будут искать и американцы, и англичане, и русские. Почему? Да потому что информация о нашем урановом проекте уже просочилась к врагу. Предатели и хлюпики-ученые не умеют держать язык за зубами. Да и до 39-го года они встречались с зарубежными коллегами и болтали там о наших достижениях в этой области. Не надо быть большим знатоком, чтобы понять, что за эти годы немецкая наука продвинулась далеко вперед и в теории, и на практике. И след Венге ведет нас сюда, в Веморк, к заводу, где производится тяжелая вода, которая так нужна «Урановому проекту». И Венге будет там, где ему легче всего встретиться с врагами рейха. Нечего ему делать у шведов или у финнов.