— Таня?
— Тоже очень хорошо.
— Федю стоит взять?
— Гм... Федя? Знаешь, этот до середины доедет, а потом скажет: «Ну, ребята, гребите вы, а я чуть посижу!»
Она язвительно засмеялась.
«По Быстрине прокатиться собираются!» — догадался Степан Данилыч.
Быстриной называли бойкую речку, что, вытекая из озера, неслась дальше в каменистом, круто падающем русле и через двадцать километров расшибалась небольшим водопадом. Быстрина была любимым местом лодочных гонок молодежи.
«Ну, конечно, на Быстрину компанию себе подбирают! — подумал опять Степан Данилыч.— Ну и пусть их попраздничают хоть иногда!»
Но через минуту он понял, что не угадал: они затевали что-то другое.
— Да скорее бы, скорей! — вдруг нетерпеливо вздохнул Юрий.— Знаешь, Таня, я прямо-таки не могу дождаться, когда это мое желание сбудется, наконец!
— Сбудется! — успокоила его Таня.— Я тебе говорю!
Опять заговорили тише. Несколько раз Степан Данилыч слышал, как Юрий произносил имя Сережи — старшего брата-фронтовика. Потом вдруг Юрий встал, потянулся, вскидывая к небу ладони, раскрытые так жадно, словно он хотел собрать в них все лунные лучи.
— Ах-ах, Таня, Таня! Вот, поверишь ли, что бы я ни делал, даже очень приятное для глаз, все равно думаю только об одном, самом главном.
— Так и надо,— твердо похвалила Таня.— И все наши десятиклассники, которые дали обещание, тоже, знаешь, торопятся изо всех сил.
— Да, да, все силы отдавать! — подхватил Юрий, и опять упорство и нетерпение зазвенели в его еще ломком голосе.
«Что вы такое задумали?» — так и просилось на язык Степану Данилычу, но он хорошо знал характер дочери: какая гроза обрушилась бы на его бедную голову, если бы он вдруг так некстати обнаружил себя.
За ужином Таня была молчалива. Только ее широкие каштановые брови, словно помогая ее мыслям, то расходились над крупным с горбинкой носом, то опять ложились спокойно. Глаза ее щурились, а длинные стрельчатые ресницы, бросая тень на круглые щеки, будто нарочно закрывали ее взгляды.
Степан Данилыч, наконец, не выдержал:
— Ей-ей, ты что-то задумала, Танечек!
— Может быть,— загадочно бросила дочь, поведя плечом.