Аксениха с дочерью кормились тем, что мыли полы и стирали белье у заводского начальства. Девушка была тихая, худенькая, молчаливая, будто чем-то испуганная. Глаза всегда широко открыты, брови приподняты, и во всей походке какая-то настороженность, точно каждую минуту ждала удара.
Кирилл посватался, Аксениха согласилась отдать за него свою дочь, их обвенчали, и в тот же день он увел молчаливую, тихую Ефросинью на свою заимку. Все ее добро было связано в три узла. Два нес Кирилл, а третий — сама Ефросинья. По дороге он говорил, как устроит свою жизнь, а она молчала и глядела на него испуганными, удивленными глазами. Казалось, только сейчас она поняла, что с этим белобрысым парнем ей придется жить всю жизнь, этого испугалась и удивилась.
Первое время Кирилл и Ефросинья жили в шалаше, который связали из сучьев и покрыли кусками березовой коры. В шалаш к ним проникал дождь, залетал ветер, а по ночам вползали сырые, холодные туманы. Потом они вырыли землянку, где было теплей и суше. Кирилл купил лошадь и подле землянки построил для нее загон из жердей.
Каждый день выезжали они на заимку, скрипучей расшатанной сохой поднимали тяжелую, опутанную травой и кореньями целину. Лошадь тащила соху, Кирилл держал ее, а Ефросинья притаптывала корявые пласты. Затем рубили лес, пилили на дрова и всю зиму возили их на станцию. Ефросинья по-прежнему была испуганной и молчаливой. Кирилл допытывался, отчего она такая. Жена отвечала, что не знает, уродилась такая.
Кирилла часто смущал ее испуганный, удивленный взгляд, который, казалось, спрашивал:
«Зачем мы живем здесь, в темной землянке? Рубим дрова, пашем целину, мучаемся, зачем все это? Не проще ли поехать на завод?»
Иногда и сам Кирилл задумывался, не лучше ли жить в заводе?
Весной Ефросинья родила девочку, и после этого изменилось выражение ее глаз. Они остались по-прежнему широко открытыми, но испуг и удивление исчезли. Кирилл заметил эту перемену и успокоился. Его перестали мучить вопросы: зачем он пашет, рубит дрова, удит рыбу? Все сделалось ясным.
Родился ребенок, нужно строить бревенчатый светлый дом, купить корову, засеять лишнюю деляну хлебом и еще больше продавать дров, чтобы покрыть все расходы.
Ефросинья, имея на руках маленькую девочку, которую назвали Настей, не могла следовать за мужем, и он работал один. Помощником была лошадь. Они постоянно то пахали, то возили сено, дрова и бревна на станцию, камень в заводы, песок на железнодорожную линию. И чем больше трудились они, тем сильней изменялась жизнь на заимке. Там появился бревенчатый дом с двором и хлевами. Землянку отвели под курятник. По горам паслись две коровы с телятами и десяток овец. На дворе играла резвая девочка Настя, выбегала навстречу отцу и кидалась на шею. За девочкой выходила мать. Кирилл замечал:
— Ты худеешь.
— Тебе это кажется.
— Не больна ли?
— Здорова, вполне здорова. Такая, как и была.
Но пришло время, и нельзя стало скрывать болезнь. Ефросинья начала кашлять, у нее пожелтело лицо, а на щеках заиграл яркий румянец, точно был перенесен на это больное лицо с другого, со здорового. Ефросинья призналась мужу, что у нее болит грудь.
— Давно?
— Давно, в Дуванском началось.
— И ты не сказывала?
— Я боялась.
Повез Кирилл свою жену к доктору, тот выстукал чахлую грудь женщины и велел ехать на кумыс.
ebooksa