Он подошел к нему, когда тот выбежал на ветер подышать холодным воздухом.
— А, приехал, — сказал отец просто, как будто он и не удивился и не обрадовался. — Постой немного, вот сделаем выпуск железа и пойдем.
Степа оглядывал обширный цех, в середине которого был ослепляющий свет, зато вверху и по углам черная тьма. Под крышей висела густая сетка из железных прутьев, рельсов, цепей, проволоки и блоков. Степа не понимал, для чего эта путаница. В Дуванском заводе он часто забегал во двор, но в цехи ребят не пускали, и только однажды отец показывал ему домну. Парень знал завод по шуму, который был слышен из-за стены, по гудкам, движению платформ и вагонов. Он любил этот шум, гудки, суету вагонов и топот проходящих смен.
Кинули в печь еще несколько кусков, задвижкой из белого огнеупорного кирпича прикрыли жерло, отошли к воротам и закурили. К группе рабочих подошел мастер в такой же шляпе, в очках и в брезенте.
— Брали пробу? — спросил он.
— Брали.
— Скоро будет готово?
— Скоро.
— Чей это мальчик? — Мастер повернулся и показал на Степу.
— Мой сын! — откликнулся Петр Милехин. — Сегодня прибыл.
Мастер достал трубочку и тоже закурил. Все глубоко затягивались дымом, неторопливо выпуская его через нос, отирали потные лица и перекидывались шуточками.
Тут же в цехе толпилась и другая смена, готовая взять лопаты, ковши и молота.
— А ну-ка пробу! — кивнул мастер.
В печь сунули ковш на длинной рукоятке, зачерпнули расплавленной массы и вылили ее на каменный пол. Мастер кинул в массу горсть белого порошка, который вспыхнул синим пламенем. Расплавленная масса затвердела, Милехин схватил ее клещами, сунул в воду, охладил и подал мастеру. Мастер взглянул на стальной кусок и махнул рукой:
— Можно!
Где-то в темноте цеха раздался тихий плач, который постепенно усиливался и дошел до исступленного визга. Степа испуганно прижался к стене. Отец заметил испуг сына, подбежал к нему:
— Что с тобой?
— Кого-то придавило…
— Где, кого?
— А плачет.