Доски чердака над сараем оказались достаточно тонкими, а щели меж ними чрезмерно большими. Так что, Яков слышал всё то, о чём очень говорила хозяйка двора. Она уже завершила рассказ о себе и перешла к своему старшему сыну — Николаю Езушину.
Сначала она сообщила те вещи, о которых зенитчик всё знал из газет и ежедневных сводок по радио. О том, что в начале Великой Отечественной войны, Правительство СССР объявило всеобщую мобилизацию и в армию быстро призвали миллионы людей.
Все заводы, фабрики и даже маленькие мех. мастерские перешли на круглосуточный график работы. Они, в огромных количествах, выпускали продукцию, что немедленно шла в Красную армию.
Фашисты неудержимо рвались вперёд. Поэтому, людей и оружие нужно было доставить к местам сражений в кратчайшие сроки. Наша страна раскинулась в разные стороны на многие тысячи вёрст. Так что, нельзя обойтись без больших перевозок.
Главную часть всей нагрузки взяла на себя весьма разветвлённая железнодорожная сеть СССР. Следом за ней, по объёмам, шёл водный транспорт страны.
Благодаря таким обстоятельствам, ни путейцев, ни речников с моряками не брали на битву с врагом. Для них, как и для всех советских людей, глубокий тыл стал той же линией фронта.
Потом пошли уже факты из биографии сына: — Николай родился в Царицыне незадолго до Германской войны, в далёком 1912-м. Шло время, наступил 1917-й, а в свой черёд, 1925-й.
Местные власти решили, что не стоит крупному населённому пункту носить старое имя. Зачем напоминать местным жителям о жутком прошлом Советской России. Так старинный купеческий город назвали в честь вождя мировой революции Иосифа Сталина. И стал он с тех пор Сталинградом.
Николай мало чем отличался от прочих ребят. Быстро рос и умнел. Окончил, как все, семилетнюю школу, и поступил в пароходство на должность матроса. Он постоянно учился всему, что только возможно. Всегда был на очень хорошем счету. Постепенно, дорос до капитана грузового баркаса под названием «Ерик».
По описанью хозяйки, это был совсем небольшой теплоход с одной плоской палубой. Посреди открытой площадки торчала тесная рубка размерами два на два метра, и высотою чуть более, чем в рост человека. Ширина перевозчика составляла семь-восемь шагов, а длина втрое больше, и достигала пятнадцати метров.
Вдоль низких бортов тянулись низкие лавки, для тридцати пассажиров. Между ними ставились ящики с грузом, которые нужно доставить по волжской воде. Экипаж очень маленький и состоял из четырёх человек: капитана, механика, помощника и, конечно, матроса.
До 1942-го года Николай жил в районе бывших «Балкан», расположенном в северной части города Сталина. Это рядом со зданием очень внушительной мельницы, построенной поволжским немцем Александром Гергардтом. После революции, у капиталиста её отобрали, а ближе к тридцатым годам, назвали в честь революционера Константина Грудинина.
— Вы может быть, даже не знаете, — сказала дальше старушка: — но супротив Сталинграда всегда находилось несколько крупных посёлков: Верхняя, Средняя и Нижняя Ахтуба. Плюс ещё целый десяток небольших деревень.
Многие люди жили здесь постоянно, а работали на той стороне, на огромных заводах. Всех нужно было возить через Волгу. Вот и гоняли баркасы в качестве обычных паромов.
Как только фашисты вышли к окраинам города, они стали бомбить все кварталы. Центральные районы были сильно разрушены в течение суток. Те, кто не погиб при обстрелах, бросили всё, что у них там имелось, и перебрались на левую сторону.
Николай вместе с семьёй переехал ко мне. Живёт теперь здесь, а ходит каждый день на войну, как к себе на работу. Вернее сказать, он постоянно на фронте и лишь иногда, на пару часов, вырывается к престарелым родителям.
Ведь кроме своих стариков, ему нужно проведать семью и передать им продукты, которые выдают в пароходстве. Очень часто машины с провизией гибнут в пути. Пайки не доходят до речников и они вместе с семьями остаются с пустыми кастрюлями.
Все мы уже целый месяц питаемся впроголодь, чем только придётся. Собираем зерно, что выносит водой из потопленной баржи. Оно наполовину с песком и, как его только не мой, всё равно хрустит на зубах.
В основном едим рыбу, оглушенную частыми взрывами. Но для того, чтобы её подобрать, нужно топать к реке, а там сейчас сущий ад, пришедший из преисподней на землю.
По правде сказать, — продолжала старушка: — здесь ненамного спокойнее, чем на самой переправе. Оба берега Волги каждый день подвергаются авиационным налётам и артиллерийским обстрелам.