В селе Лионозовское действовала опергруппа, эксперты, судебный медик. Работа кипела.
Свидетелей удалось найти без труда. Расправу видело все село.
– Ой, что они делали! – верещала соседка погибшего председателя сельсовета.
Ее допрашивали в помещении сельской школы, где обосновался наш временный штаб.
– Топором ведь зарубили Пантелея! Рубили и кричали: «Это тебе за твой сельсовет! А это за комитет бедноты! И за то, и за это, и за всю советскую власть!»
– Узнали бандитов? – спросил я.
– Одного наверняка узнала, хоть и шесть лет прошло. Акимка! Из Плетневых. Самые злые кулаки на селе были! А второй, кажись, из Ивановых. Мальчонка был, сейчас подрос. У Акимки морда такая злая, как у черта настоящего. И топор!.. Ой, что же это? Только жить спокойно начали! И опять они! С поджогами да пальбой…
Она помолчала, потом махнула досадливо рукой:
– А, скажу правду. Акимка-то еще перед выселением красного петуха в колхозный амбар пустил. Все знали. Просто не говорили, пожалели. А он вона как отплатил! Чтобы ему ни дна ни покрышки, кулацкая рожа! Ох, как жить-то?
Женщина посмотрела на меня:
– Ты власть народная. Ну вот и защищай народ. Мы вам доверились.
– Защитим. Но и народ должен помогать. Вы этих кулаков тогда пожалели. Они вам и отплатили звонкой монетой… Где они сейчас могут быть?
– В леса ушли. Они леса наши как свою ладонь знают. Там и ищите.
– Легко сказать. А где?
– А этого никто не знает. У Плетневых и Ивановых свои семейные секретики да заимки…
Для прочесывания местности мы подняли стрелковый полк, дислоцирующийся рядом. В итоге несколько солдат чуть не утонули в трясине, трое заблудились – их еле нашли.
Я отправился в райцентр, где работала следственно-оперативная бригада.
Начальник районного отдела лейтенант Тимофеев был чернее тучи и занимался самобичеванием:
– Проглядел! Такую контру!
– Да не волнуйся, – отмахнулся я, хотя состояние его понимал. – Они тут, можно сказать, наездом. Издалека.