Николай понял, что Валя успокаивает его.
— Смех и горе… Почему я мужиком не родилась? Вам намного легче воевать… — В словах ее снова прозвучала горькая нотка. Николай вдруг понял, что эта сильная и смелая девушка очень одинока среди множества людей. Лежит она в засадах, ползает, «цокает» немцев. Воюет, ругается и ждет, что, может быть, найдется тот, кто не руками, не словами, а сердцем пожалеет ее тихонечко, бережно. Чтобы поверить она смогла, почувствовать настоящее…
Николай вдруг ужаснулся. Может, и его Валя считает фронтовым ухажером? Из тех, кто похитрее, которые просто ждут, пока ягодка поспеет, чтобы оскоминки не набить. Шелковой комбинации, как Андреясян, старший сержант, конечно, предложить не может, а вот так под вечерок в лес заманить на прогулку…
Видно, это все неожиданным испугом отразилось в глазах Орехова. Валя догадалась и сказала, что старший сержант Орехов ужасный дурак.
— Дурак, — покорно согласился Николай. — Ужасный дурак.
От этого обоим стало легче.
Валя снова пошла в безлюдную глубину леса, где уже густели вечерние тени.
— Мы ведь тоже все разные, — заговорила она, и глаза ее построжали. — Вон Шурка Агапова, часовая, ты видел, считает, что в жизни нельзя теряться. Однодневкой живет. Прошлый месяц у нее капитан был, командир гаубичного дивизиона, они рядом с нами стояли, а теперь с лейтенантом из штаба крутит, ночевать к нему каждую неделю бегает. Легко ей… А может, и тяжело? Язык у нее на все стороны болтается, а сама скрытная… Я приметила, что когда ей тяжко, она песни поет. Раньше реже пела, а теперь часто поет. Видно, понимает, что испоганиться можно…
— Грибанова! Гри-ба-но-ва! — послышался из-за деревьев зычный голос. — Гри-ба-но-ва!
— Узелков зовет, — усмехнулась Валя. — Надо возвращаться, а то искать кинется. Крику не оберешься. Беспокоится он за нас, как родная мать. Занудливый мужик, а сердечный… Пойдем, Коля.
Она повернулась и подошла к Николаю так близко, что он почувствовал на щеке прикосновение ее волос. Волосы пахли молодой листвой и свежестью лесного, заросшего осокой озера. Он мог сейчас обнять девушку и поцеловать ее.
Но он не сделал этого. Когда они попрощались в кустах возле часового, пожатие рук было доверчивым.
— Значит, контакт с разведкой? — насмешливо спросила часовая.
— Контакт, — Валя улыбнулась и повторила: — Полный контакт.
Шурка вздохнула, и глаза у нее стали тоскливыми.
— Отец-наставник тебя обыскался, — сказала она. — Ты, разведка, крой в расположение собственного подразделения, да поскорее, а то стемнеет, а в лесу волки. Видишь, лес какой дремучий. В два счета можно заблудиться.
— Не заблужусь, — ответил Николай и, вспомнив слова Вали, добавил: — Вы, товарищ часовой, получше под ноги смотрите. А насчет ухажеров старшина правильно приказал: приблизится на неположенное расстояние, бейте его из оружия без всякой жалости.
Шура, видно, решила, что Орехов в отместку издевается над ней, и вскинула винтовку:
— Кругом, марш! Стрелять буду!
Николай повернулся, юркнул в куст и словно растворился в нем. Шура растерянно захлопала глазами.
ebooksa