Шесть дней

— Любите вы его, — сказал Меркулов и мягко улыбнулся. — Вот мой сын с ним работает, в ФРГ вместе они ездили демаговскую литейную машину смотреть, так ему Григорьев тоже нравится, даже очень нравится… Да, любите вы вашего Григорьева и потому идеализируете.

— Я его просто хорошо знаю, — возразил Андронов.

— Но и я его знаю, а понять не могу, — неуступчиво заметил Меркулов. — Вот уж эта печь на вашем заводе, кажется, его же детище, его идея, за которую он должен «болеть». А знаете, к чему привел отказ Григорьева войти в авторский коллектив? Послушайте, что из этого получилось. Вот только сейчас узнал…

И Меркулов рассказал, как те, кому надлежало проштамповать рабочий проект печи увеличенного объема на заводе Андронова, восприняли отсутствие Григорьева в заявке по-своему: сочли, что он сомневается в доброкачественности проекта. Непререкаемый авторитет Григорьева-доменщика в данном случае сыграл отрицательную роль, «добро» на строительные и монтажные работы до сих пор не последовало.

— Ну, а он что же?.. — сведя брови к переносью, резковато спросил Андронов.

— Вот я и задаю себе этот вопрос, — сказал Меркулов. — Может быть, еще не знает? Я рассказал вам о самых последних событиях. Но в конце концов, уж если он такой умница, как следует из ваших слов, мог же он предвидеть последствия своего… иначе не назовешь, чудачества?

Меркулов, подняв брови, смотрел на Андронова.

— А что же ему на заводе скажут? — спросил Андронов. — Особенно после этой аварии?

— Да! Вы, производственник, сразу уловили главное. Действительно, каково ему сейчас будет на вашем заводе объяснять задержку строительства печи? И что, собственно, он сможет обещать коллективу? Директор завода Логинов сегодня звонил не в ваше Министерство черной металлургии, а в наше — тяжелого машиностроения, говорят, буквально рассвирепел, когда ему обо всем сообщили. Значит, там на заводе, уже знают. Не завидую я Григорьеву.

— Иван Александрович, ну а вы… вы же можете что-то сделать? Ведь это в вашем министерстве задержка произошла? Почему не делаете? — в упор спросил Андронов.

— Я ждал этого вопроса, Александр Федорович, — Меркулова, казалось, нисколько не смутил требовательный тон гостя. Он знал производственников, привык к их жестковатости и прямолинейности, когда дело касалось заводских нужд, и не обижался; сам был таким же неуступчивым и жестким в деловых отношениях с работниками, от которых зависела судьба его машин. — Есть подспудные течения, которых я пока не могу понять… — заговорил он, хмурясь и не глядя на Андронова. — Идет какое-то сопротивление, и я еще не могу установить, откуда. Конечно, со своей стороны я приму меры для ускорения строительства печи, как только станет ясно, от кого исходит сопротивление… Но уверяю вас, — он вскинул глаза на Андронова, — если бы стояла подпись Григорьева, никакие эти подспудные течения не помешали бы делу. Вот с нашей машиной непрерывной разливки стали тоже происходит волокита. Уж в этом-то вопросе роль Григорьева совершенно очевидна, и весьма неудачна… Но это вас, доменщика, не должно интересовать… Во всяком случае, не вам, доменщику, я должен жаловаться на Григорьева в этом вопросе.

Андронов усмехнулся, резковато сказал:

— Все мы о Григорьеве… О чем не заговорим, все к Григорьеву возвращаемся.

— Ничего удивительного, это работник, от которого многое зависит. — Меркулов добродушно заулыбался. — А вы, как я догадываюсь, на Григорьева молитесь? Неумные люди считают это культом Григорьева, но я же понимаю, что он воспитал плеяду доменщиков, многие ему благодарны и ничего общего с понятием культа личности это чувство не имеет. Крупные хозяйственники и производственники представляют собою яркие и необычные личности, интерес и уважение к ним всегда были и всегда будут.

Андронов отрицательно покачал головой.

— Раньше — да, молился, а теперь не все мне в нем по душе, — без околичностей сказал Андронов, вспомнив, как он недавно решал, пойти к Григорьеву или не ходить, и так и не пошел. — Да теперь еще эта история с новой печью. Надо мне самому как-то во всем разобраться…

III

После обеда Андронов решил уезжать домой. Меркулов отправился проводить его к остановке рейсового автобуса. Они пошли через лес, начинавшийся сразу за участком. Солнце опускалось в багрово-сизую тучу, потянуло грибной сыростью. Сырой лес, полный вечерней свежести, напомнил Андронову родные места, только здесь не было камней, торчащих из земли среди берез. Неторопливо шагали по кочкам с пожухлой травой, мимо ярко-зеленых бархатных пятен мха около редких в березовом лесу каких-то забитых елей.

Меркулов, человек широких интересов, заговорил вдруг о том, что индийский металл, выплавленный в печах, построенных совместно с Советским Союзом, пользуется спросом на мировом рынке, Япония забирает значительное количество, платит Индии валютой. Андронов и сам это знал, рассказал, как индийские администраторы привыкают торговать на мировом рынке, укреплять национальную экономику. Нужны кадры дельных хозяйственников в государственном секторе, кадры инженеров, рабочих.

— Кадры и еще раз кадры — вот что нужно сейчас Индии, — говорил Андронов с обычной для него энергичностью. — Рабочим, инженерам мы передаем свой опыт. Тем и отличаемся от западных немцев и англичан. Заводы не хитро построить, надо еще, чтобы доменные печи, конверторы, прокатные станы обслуживались своими, индийскими специалистами, — это для Индии главное.