Да, не раз он вспоминал в Индии Григорьева, его терпение, его идею учить…
Опять Григорьев!
Автобус качнуло на повороте. Андронов глянул в окно. Неяркие огни дачной станции освещали крохотную площадь среди деревянных давно закрытых киосков подле платформы. Приехали! Он разом освободился от воспоминаний и встал. Выходя из автобуса, покупая билет, садясь в подошедшую электричку, он испытывал какое-то беспокойное чувство, точно оборвал себя на полуслове, не додумал какую-то мысль, чего-то не завершил. «Да, Григорьев… — вспомнил он. — Почему не захотелось звонить в секретариат Григорьева?..»
И как теперь быть при встрече с ним на родном заводе? Нелегко оправдать «чудачество» с этой заявкой, повлекшее тяжелые для завода последствия. А может быть, не нужно оправдывать или осуждать, искусственно видеть в людях лишь одно «положительное» или одно «отрицательное»? Зрелость ждет иных, более глубоких и всесторонних оценок поведения и поступков людей. Узнать бы, понять, каким стал спустя много лет человек, на которого он, по выражению Меркулова, «молился» когда-то, будучи мальчишкой, и который теперь вызывает у него разноречивые чувства.
IV
В номер гостиницы Андронов входил с тем же сознанием чего-то незавершенного, недодуманного, мешавшего ему сосредоточиться на своих делах и заботах.
Лида не спала. Она сидела в кресле и смотрела на него внимательно, с ревнивым, недоверчивым вопросом в глазах.
— Где ты был? — жалобным тоном спросила она.
Андронов молча подошел к шкафу, снял плащ, расправил его на пластмассовой вешалке.
— Звонил, тебя не было, — ответил он, как можно более спокойно. — Пришлось поехать к Меркулову на дачу одному.
— Ты всегда без меня… — Слезы наполнили ее глаза. — Это мать тебя приучила…
— При чем здесь мать? — не удержавшись, спросил он.
Мать! Сколько попреков, произнесенных этим жалобным тоном, наслушался он из-за матери. Из-за денег, которые давал ей, всего-то тридцать рублей, из-за любви к ней, из-за Виктора, которого, как Лида ни старалась, отучить от бабушки не могла…
— Из Индии уехали, тоже без меня договаривался. Сам решил, и все! Водку пил? — неожиданно спросила она совсем другим, хлестнувшим по нервам тоном.
— Пил, — сказал он, — в гости пригласили: не будешь человека обижать, никогда он не поверит, что не шло.
Лида расплакалась.
— Тебе только покажи бутылку, — заговорила она сквозь слезы, — ты все забудешь…
Упрек был несправедлив, но он смолчал.
— Ну, что мы привезли? — горестно воскликнула она. — Ничего! Все на твою «Волгу» пошло. А зачем она — «Волга»-то? Для забавы тебе машина нужна, лишь бы покататься… А жить как, ты подумал? Да ты никогда ни о чем для семьи и не подумаешь…
— Как другие живут, так и мы будем… Дома же у себя, не в гостях… — сказал он.
ebooksa