— Нет, решать тебе. Потом твои слова будут иметь немалое значение. Люди запомнят, что вы доложили об убийстве, и ей будет очень трудно. Лучше с самого начала прояснить, что это значит.
— У меня нет таких рычагов влияния.
— Нет, есть.
— Откуда тебе об этом знать?
— Потому что в свое время я был тобой. Я был полицейским, в армии. Я делал доклады. И я знаю, как все это происходит.
Полицейский ничего не ответил.
— У нее есть ребенок, — сказал Ричер. — Тебе следует об этом помнить. Так что ей нужен минимальный залог, поскольку она должна выйти на свободу уже сегодня. Ты можешь этого добиться.
— Она застрелила мужа, — сказал полицейский. — Нужно было раньше думать.
— Он ее избивал. Это была самооборона.
Полицейский вновь промолчал.
— Помоги ей, ладно? Не делай ее жертвой дважды.
— Это она жертва? Тело ее мужа еще не остыло!
— Ты должен проявить сочувствие. Ты должен понимать, каково ей.
— Почему? Что ее со мной связывает?
Теперь промолчал Ричер.
— Ты считаешь, что я должен помочь ей потому, что мы оба латиноамериканцы?
— Речь не идет об одолжениях. Так будет справедливо, — не унимался Ричер. — Она нуждается в твоей помощи.
Полицейский выключил рацию.
— А теперь ты меня оскорбляешь, — угрюмо бросил он.
Он вылез из машины, захлопнул дверцу и зашагал к дому. Ричер посмотрел через стекло направо, в сторону каменистой равнины на западе, жалея о том, что все сложилось именно так.