— Неужели вы думаете, что Монтальте, Фауста да и сам великий инквизитор много значат, когда Сикст V взвешивает их жизни в своей ладони? Клянусь кровью Господней, стоит мне только сжать кулак, и я раздавлю их! Но над великим инквизитором стоит инквизиция! Перед нею я бессилен. Если я нанесу им удар… если попытаюсь вернуть себе этот документ, инквизиция убьет меня… А я пока не хочу умирать… Мне нужно прожить еще два или три года, чтобы обеспечить окончательное торжество папской власти!.. Понимаете ли вы теперь, почему Монтальте, Фауста и Эспиноза должны свободно покинуть мое государство?
Новый герцог Понте-Маджоре слушал с напряженным вниманием, а когда папа кончил, сказал:
— Ну что ж, святой отец, пусть они едут… Но как только они окажутся за пределами вашей страны, я нагоню их, и — клянусь вам! — в тот же миг их путешествие закончится.
— Может быть! Однако же все знают, что вы служите мне, так что… К тому же, герцог, уверены ли вы в своих силах?
— Я не испугаюсь и сотни Монтальте! — вскричал новоиспеченный герцог.
— А великий инквизитор?
— Дайте приказ — и он умрет!
— А Фауста?
— Фауста! — пробормотал Сфондрато и стал белее мела.
— Да! Фауста, несчастный! Она же убьет вас! Сломает вас точно так же, как я ломаю это перо!
Резким движением пальцев Сикст V переломил перо, которое машинально вертел в руке, и, отвечая на безмолвный вопрос герцога, властно заявил:
— Нет, нет, помимо себя я знаю лишь одного-единственного человека, способного противостоять Фаусте… и победить ее… Этот человек — шевалье де Пардальян!
Герцог даже скрипнул зубами с досады, затем преодолел волнение и спросил хриплым голосом:
— Вы полагаете, святой отец, что он добьется успеха там, где я потерплю поражение?
— Я видел, как он одерживал верх в страшнейших схватках. Да если бы Пардальян пожелал… если бы у кого-то хватило ума и достало ненависти, чтобы разыскать этого человека и убедить его… Да, я уверен, что нет иного способа остановить Фаусту и Монтальте!
— У меня хватит ума и достанет ненависти, Ваше Святейшество! Я согласен уйти в тень. И раз на свете есть бульдог, которому под силу растерзать их своими челюстями, значит я отправлюсь за ним, приведу его сюда, и вы натравите его на них! — прогремел Понте-Маджоре.
И добавил про себя: «При условии, что потом я непременно обломаю ему клыки…»
— Натравите! Натравите!.. Легко сказать… Знайте, герцог, что Пардальян не тот человек, которого можно натравить когда угодно и не кого угодно… Нет, клянусь телом Христовым, Пардальян идет в бой только в том случае, если враг ему под стать!.. И тогда горе тем, на кого он обрушивается… Натравить Пардальяна! — повторил папа со зловещим смехом и пожал плечами.
А затем, уже серьезно, добавил:
— Один Господь Бог может обрушить молнию!