Яким с Петром переглянулись. Пора.
– Братие! – воззвал хозяин, поднявшись. – Каждому из нас Андрейка, змей, гадостен! Каждого так иль этак жалом своим уязвил. Что ж мы сидим, как девки квелые, промеж себя плачемся? Иль мы не мужи, не воины?
Стало тихо, только мухи жужжали над объедками.
– Давай за мной, кто не трус! За дверью на скамье – мечи, топоры и рогатины. Бери кому что по руке, выходи на двор!
Некоторые, а, пожалуй, и многие, обомлели, с иных даже хмель спал. Пойти на лихое дело было страшно. Но не пойдешь – тоже беда. Если спознается, что слыхал, как государя великого князя «Андрейкой» лаяли и убить звали, да не донес – после не оправдаешься. А когда доносить, коли оно, страшное, прямо сейчас начнется?
Но оробели не все. Были и такие, кто зашумел, ногами затопал, руками замахал. «Веди нас, Петрило! – кричали храбрые и пьяные. – Костьми ляжем, а за обиды с него, собаки, взыщем! Кто не пойдет с нами, пеняй на себя!»
Тут несмелым и трезвым стало еще страшней. Деваться некуда, тоже подняли голос.
Разобрали оружие, высыпали на двор. Там, под звездами (луны не было), Петр объявил, как оно будет. У него уже всё было обдумано.
Идти от Петровой усадьбы до княжеского терема было недалече. Вошли с челядинского крыльца. Кухонных стражников, не ждавших нападения, крепко взяли за руки, приставили к горлу клинки. Яким сказал: «Вам теперь всё одно не жить, коли нас прозявили. Он вас казнью казнит. Пойдете с нами?» Пошли, оба.
Все разулись, чтобы не грохотать каблуками. Поднялись гусем в верхнее жилье – без стука, но с великим сопением. Оглянулся Петр Малый на свое растянувшееся по лестнице войско. Засомневался: не разбегутся ли.
Шепнул задорно:
– Эх, а не выпить ли за удачу великого дела?
Повел всех назад, в кухню. Там, в медуше, хранились драгоценные государевы меды, заморские вина.
Выпили, ободрились. Снова пошли.
Встали гурьбой перед окованной дверью. Яким, поднеся перст к губам, зашипел: ш-ш-ш. Приложил ухо. Внутри было беззвучно.
Петр вкрадчиво постучал, подтолкнул вперед Стыряту. У самого в руке кривой половецкий кинжал.
Раздались скрипучие шаги. Это с той стороны приблизился кощей.
– Я это. Отвори, Гунтар, надо князя будить. Гонец прискакал из Киева, – сказал дружинник тонким голоском Прокопия. Имя ночного кощея-немчина было известно от Анбала.
– Зпрошу, – пробасил Гунтар. – Шди.
Через минуту лязгнул засов, дверь в темный покой стала открываться. Не дожидаясь, когда створка отворится до конца, Петр ринулся вперед. Бил острым клинком вслепую, попадая то в никуда, то в мягкое. Темнота охала, встанывала.
ebooksa