— Затем, чтобы знать, тот ли это архив.
— Я не об этом. Какова истинная цель задуманного вами предприятия? Заполучить архив без денег? Смешно спрашивать. Вы ведь не мальчик, верно? Мало того, вам даже не сорок. Надеяться на то, что миллионы пригодятся на том свете, глупо.
Была мысль, что вы, кинув Лемье, попытаетесь продать бумаги другим людям. Но и её пришлось отбросить по тому, как жадность не ваш удел. Под видом стремления прожить остаток жизни, ни в чём себе не отказывая, кроется нечто другое. Вопрос что? Что может заставить человека быть столь устремлённым?
Я долго думал. И признаться начал сомневаться, а вдруг человека в самом деле интересуют деньги. Но за час до вашего появления в Никольском я вдруг понял, чего добивается Гришин.
— Чего же?
— Того, что может быть превыше отчеканенной свободы.
— Отчеканенная свобода? — неподдельное удивление промелькнуло в глазах полковника. — Надо же, думать не думал, что двумя словами можно так точно охарактеризовать суть денежных знаков.
— Охарактеризовать можно всё, упоение властью в том числе. Другое дело- представить себя личностью в масштабе планеты! Вот в чём кураж! Это не стакан и даже не ведро адреналина, море кайфа, оттого что человек ни от кого никогда не будет зависеть.
Илья замолчал по причине нехватки воздуха. Дыхание сковало так, словно говорил он не о полковнике, а о самом себе.
Гришин же наоборот, сжавшись подобно пружине, нервно подёргивал цепью. Лицо, отражая ненависть, было мрачнее тучи.
Почувствовав, насколько противник проникся произнесёнными им словами, Богданов продолжил говорить с ещё большим остервенением.
— Я даже вижу заголовки в газетах: «Полковник ФСБ — властелин мира». Точь — в -точь, как когда-то называли Николу Тесла.
Цепь зазвенела так, будто разлетелась по звеньям.
По тому, с какой решимостью Гришин вскочил с места, стало ясно, ответ будет не менее дерзким. Раздувая ноздри, полковник готов был кинуться на Илью с кулаками, что заставило того вскочить следом. И если бы не отлетевший в сторону стул, грохот которого подействовал на обоих, подобно гонгу, извещающему об окончании боя, неизвестно, чем бы всё закончилось.
Стоя, друг против друга, оба пыхтели так, будто провели на ринге три раунда жесточайшего боя.
Первым опомнился Гришин. Умудрённым жизненным опытом, тот скорее выплюнул, чем произнёс:
— Всё?
Илье захотелось утереться, что заставило сунуть руку в карман. Стоило же почувствовать прикосновение к ключу от наручников, как от гипнотического взгляда полковника не осталось и следа.
— Всё.
— В таком случае требую, чтобы с меня сняли браслеты. Что касается смысла, как вы выразились, задуманного мною предприятия, обещаю, расскажу всё, а может быть даже исповедаюсь, но только когда архив станет моим.
ebooksa