В той же записке содержалось описание еще нескольких случаев крупных хищений из, казалось бы, небольшого Таганрога: «В ЗРК завода имени Сталина в Таганроге (военный завод с 9000 рабочих) вскрыта большая хищническая организация в составе 82 человек, расхитившая из фондов рабочего снабжения продовольствия на 435 тыс. рублей по твердым ценам. В эту организацию входили служащие местных рыбзавода и мясокомбината». И еще: «В Таганрогском отделении Союзтранса ликвидирована организация в составе 62 шоферов, грузчиков и портовых служащих, среди которых выявлено значительное количество быв. кулаков, торговцев, а также преступного элемента. Организация при перевозках похищала в дороге грузы, перевозившиеся из порта. О размерах хищений можно судить по тому, что только зерна и муки расхищено около 1500 пудов».
Расследование экономических преступлений имело свою специфику и требовало от сотрудников уверенных знаний и навыков в хозяйственной области. Так назрел вопрос передачи этих функций в ведение специальной разыскной службы. В 1937 году таким органом стал Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией (ОБХСС) в составе Главного управления милиции НКВД СССР. Первостепенной задачей новой службы стояла борьба со спекуляцией и хищениями социалистической собственности. Она комплектовалась за счет привлечения наиболее опытных сотрудников уголовного розыска. Начальник ОБХСС В. Я. Громилов, представляя отчет за 1940 год, отмечал результаты первых лет работы отдела: «В 1940 году агентурно-осведомительная сеть по борьбе с хищениями, спекуляцией и фальшивомонетничеством количественно и качественно значительно возросла, причем возросла она за счет первостепенных объектов: спекуляции, госторговли и потребкооперации, снабженческо-сбытовых организаций и т. д.».
За первые годы работы ОБХСС создал разветвленную сеть агентов и осведомителей. В том же отчете Громилов подчеркнул: «Сейчас редкий аппарат ОБХСС не имеет квалифицированных агентов <…> От балласта агентурно-осведомительная сеть в основном была очищена». По состоянию на 1 января 1941 года на службе правоохранителей находились 173 900 агентов и 127 000 осведомителей. Они активно использовались при расследовании преступлений. Первых внедряли в криминальные группы, на предприятия и учреждения, вторые негласно получали и передавали сотрудникам ОБХСС ценную оперативную информацию.
Агентурно-осведомительная сеть позволила существенно повысить эффективность разыскной работы. По итогам 1940 года начальник ОБХСС Громилов сообщал о более чем двукратном росте раскрываемости преступных групп по сравнению с показателями годом ранее. В 1940 году правоохранители выявили и ликвидировали 2065 «наиболее выдающихся хищнических, спекулятивных и фальшивомонетческих групп». Среди них в большом количестве числились группы «хищников», промышлявших в торговых организациях. Например, в филиале № 1 Ленинского показательного универмага, магазинах «Гастроном» и системе Мосплодоовощторга города Москвы были обнаружены и арестованы преступники, занимавшиеся обманом потребителей (обмеривание, обвешивание и т. п.). Численность криминальных групп составляла 20–30 участников, а нанесенный ущерб хотя и не подлежал точной оценке, но в каждом случае превышал 100 тысяч рублей.
В поле зрения сотрудников ОБХСС попало значительное количество «хищнических» групп на советских предприятиях, в снабженческо-сбытовых, заготовительных и сельскохозяйственных организациях. Так, на московском мясокомбинате им. Микояна было вскрыто 2 крупных и несколько более мелких преступных групп с более чем 150 участниками. За 1939–1940 гг. они расхитили 2,4 млн рублей государственных средств. При обысках у ряда преступников нашли и изъяли 900 тысяч рублей наличными. В Грузинской ССР в системе «Пищепромсоюза» раскрыли 2 крупные криминальные группы численностью 45 и 25 человек. Следствие показало, что совокупный ущерб от их грабительской деятельности исчислялся в миллионах рублей. Отдел БХСС управления милиции Украинской ССР выявил в системе «Заготзерно» преступную группу, которая похитила в общей сложности 400 тонн зерна. В Московской области на Павло-Посадском хлебокомбинате городской отдел милиции установил «хищническую» группу общей численностью в 62 участника. Только за 1939–1940 гг. они присвоили хлебных изделий на сумму свыше 1 млн рублей.
Деятельность ОБХСС продолжалась в военные и послевоенные годы. В 1947 году отдел БХСС был преобразован в Управление, а в 1979 году — в Главное управление. Несмотря на это, все советские жители продолжали именовать службу прежней аббревиатурой. Страх перед ОБХСС испытывали все, кто занимался снабжением, производством, распределением и продажей товаров. Проверки и аресты могли случиться в любой момент. Службы по борьбе с экономическими преступлениями боялись не только торговые работники, но и социальная элита того времени — партийные служащие. В народе даже возник вопрос-каламбур: «Почему КПСС боялась ОБХСС?» В целом создание специальной службы по расследованию хищений стало ответной реакцией на высокий уровень экономической преступности. Только профессиональные сотрудники, получившие исключительный опыт в розыске растратчиков и расхитителей, могли противостоять возросшему мастерству экономических преступников. Служба ожидаемо заняла значимое место в государственной, партийной и социальной жизни советского народа.
Несмотря на запрет проявления частной инициативы в экономике, в стране появились нелегальные производство и торговля. Созданию индивидуальных хозяйств способствовал ощутимый недостаток отдельных промышленных товаров. В 1960–70-е гг. в разных регионах возникли полноценные цеха по производству дефицитной продукции. Нелегальный выпуск промышленных товаров особенно процветал в республиках Кавказа и Средней Азии, где контроль центральной власти был некоторое время ослаблен. Так, в Грузии развивалось теневое производство трикотажных изделий. В Армении подобные цеха в большом количестве выпускали известную по всему Союзу обувь. Такие подпольные предприятия, как правило, создавались при государственных фабриках и заводах, откуда они получали нужные материалы и рабочую силу. Для прикрытия незаконной деятельности цеховики имели высокопоставленных покровителей в местных партийных органах. Например, грузинских цеховиков прикрывали первые чины местной коммунистической партии.
Показательным примером нелегального дела являлась трикотажная империя грузинского цеховика Отари Лазишвили. Он начинал с подпольного производства хозяйственных сумок-авосек, поэтому в криминальном мире он получил известность под прозвищем Сумчатый волк. Заработав первый капитал, он развернул выпуск рубашек и заграничных плащей. На последние он наклеивал поддельные этикетки иностранных брендов и продавал на черном рынке под видом дорогих импортных товаров. В преступную империю Лазишвили входили разветвленная сеть фабрик и мастерских, каналы доставки и пункты сбыта готовой продукции. Такой размах предприятия был невозможен без поддержки высоких партийных чиновников. Ему покровительствовал первый секретарь ЦК Компартии Грузии В. П. Мжаванадзе. В 1972 году ему на смену пришел Э. А. Шеварднадзе, который положил конец нелегальному бизнесу Лазишвили. С огромным трудом грузинским властям удалось добиться обвинительного приговора, который во властных кругах посчитали чрезвычайно мягким. Лазишвили дали 15 лет лишения свободы, тогда как по такого рода делам полагался расстрел.
Примером вынесения сурового наказания стали московские процессы над трикотажными «цеховиками» в 1960-е гг. Одно из громких дел было связано с психоневрологическим диспансером, где правоохранители обнаружили нелегальный цех по пошиву трикотажных изделий. Незаконной деятельностью руководил Б. Ройфман, который предложил начальству лечебного учреждения на базе цеха трудотерапии создать предприятие по выпуску дефицитного трикотажа. В качестве сырья использовалась некондиционная шерсть, которая не учитывалась в документации, а значит, при проверках не могла вызвать подозрение правоохранителей. Товар пользовался большим спросом. На вырученные деньги Ройфман покупал золото и драгоценности и прятал их в лесных тайниках в Подмосковье. На трикотажного миллионера донес его товарищ по бизнесу, и в ходе следствия Ройфман сознался в преступлении. Несмотря на содействие следствию, в 1962 году его и выдавшего его соратника приговорили к смертной казни.
Тяжелая судьба ожидала фигурантов другого трикотажного дела. В 1963 году на Ленинском проспекте открылся универмаг «Москва» — экспериментальный магазин, где внедрялись западные технологии для обслуживания советских граждан. Директором универмага назначили М. Ф. Коршилову, которая имела большой опыт руководства московским ЦУМом. Ее связывала давняя дружба с министром культуры СССР Е. А. Фурцевой. Неудивительно, что универмаг «Москва» находился на особом положении в столичной сети магазинов. Пользуясь связями, Коршилова добилась открытия при универмаге производственного трикотажного цеха. В нем выпускалась продукция по лучшим западным образцам: женское и детское белье, дефицитные капроновые колготки. Говорили, что Фурцева лично привозила из заграничных командировок каталоги с актуальным «модным» ассортиментом. Объем производства был настолько велик, что часть вещей отправлялась на продажу в другие магазины.
Высокий спрос на продукцию привел к тому, что ее начали продавать на черном рынке. Подпольная торговля приносила баснословные доходы: за 5 лет работы цеха ущерб государству от его деятельности составил 2,5 млн рублей. На скамье подсудимых оказались начальник швейного и пошивочного отделений Б. Рейдель, Ю. Евгеньев и А. Хейфец, а также несколько директоров столичных магазинов. Основных обвиняемых по делу приговорили к высшей мере наказания, остальных — к длительным срокам лишения свободы. Коршилова и другие высокопоставленные руководители по понятным причинам избежали наказания. Даже несмотря на разоблачительные показания других участников процесса, Коршилова осталась лишь свидетелем. Наиболее заметной фигурой, пострадавшей от следствия по трикотажному делу, стал замминистра торговли РСФСР С. Алексеев, который патронировал работу цеха. В ходе судебного заседания выяснилось, что в цеху шили обновки не только на замминистра, но и для его собачки, которую специально привозили в универмаг на очередную примерку. По окончании процесса его быстро сняли с должности.
Коррупционные схемы продажи дефицитных товаров выявлялись на различных торговых предприятиях. Иногда эти разрозненные случаи объединяли в условное понятие «торговой мафии». Как и любая мафиозная структура, организованная преступность в торговле отличалась четкой иерархией, подчинением рядовых исполнителей своему руководству, круговой порукой, широкими связями во властной верхушке городов, регионов и страны в целом. Один из эпизодов злоупотреблений всесоюзного масштаба случился в Министерстве рыбного хозяйства СССР в конце 1970-х гг. Тогда министр рыбного хозяйства А. А. Ишков получил поддержку советского правительства своей инициативы создать сеть современных магазинов по продаже рыбной продукции. Он подсмотрел эту идею во время служебной командировки в Испании и решил воспроизвести зарубежный опыт в советских условиях.
Усилиями министра в 1976 году в стране появились первые специализированные рыбные магазины «Океан». Они поражали покупателей современным торговым оборудованием: высокими витринами, бесконечными полками с размещенным на них товаром, холодильным оборудованием и большими аквариумами для сохранения продукции. Посетители приятно удивлялись непривычно широкому ассортименту, продуктовым тележкам, фасованной продукции, витринам-холодильникам и вежливости продавцов. Закономерно, что продукция сети «Океан» стала пользоваться повышенным спросом у населения. Здесь можно было приобрести качественную продукцию по сравнительно невысоким ценам. Введение «рыбного четверга» в организациях общественного питания только повысил спрос на морепродукты среди населения и предприятий страны.
Высокой популярностью «Океанов» воспользовались государственные и высшие торговые руководители. Они создали механизм, позволявший уводить на черный рынок ликвидную часть отпускаемой продукции. «Океанам» допускалось иметь излишек в 0,1 % от улова, что в пересчете на огромные торговые объемы составляло значительную величину. Под видом излишек и мелкой рыбы списывались ценные сорта морепродуктов. «Некондиция» поступала на реализацию в кафе и рестораны, открывшиеся при сети магазинов, где со значительной наценкой сбывалась населению. Коррупция проросла в высшие эшелоны власти. Даже спецбаза, занимавшаяся продовольственным обеспечением высокопоставленных чиновников, была вовлечена в коррупционные схемы. На спецбазе рыбная продукция отпускалась партийному и государственному начальству по бросовым ценам, а черный рынок давал прирост в несколько раз. По подложной документации за взятки товар попадал на массовый рынок и продавался втридорога. Прибыль от теневого сбыта оседала в карманах участников преступной иерархии.
Преступный механизм дал сбой при любопытных обстоятельствах. Внимание следователей привлекла необычная жалоба одного из покупателей магазина «Океан». Ветеран войны купил банку консервированных килек в томате, придя домой, он обнаружил в ней дефицитную черную икру. Ветеран оказался настолько принципиальным, что вернулся в магазин и потребовал обменять товар. Слух о продаже черной икры в банках из-под кильки быстро распространился среди покупателей, которые бросились раскупать любую баночную продукцию в надежде найти в ней дорогостоящий деликатес. Так случайно вскрылся теневой канал реализации черной икры в рыбных магазинах. В поле зрения правоохранителей попали генеральный директор торгово-производственной фирмы «Океан» Е. Фельдман и директор одного из магазинов В. Фишман. В заграничных поездках они в подозрительно больших объемах меняли советские рубли на иностранную валюту и, планируя эмигрировать, переправляли ее на Запад.
Дальнейшая обработка арестованных директоров показала действительный масштаб коррупции. Ниточки преступлений вели в высокие министерские кабинеты. Противодействие власти расследованию мог несколько ослабить только председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов. Но даже он не сумел добиться правосудия над министром рыбного хозяйства Ишковым, хотя его вовлеченность в преступные махинации казалась очевидной. На скамью подсудимых попал его заместитель В. И. Рытов, который на высшем уровне руководил коррупционной схемой в подведомственном министерстве. Статус главного после капитана отразился на его прозвище — в криминальных кругах его называли «Боцманом». Он выдал следствию многих участников преступной аферы. По стране к уголовной ответственности были привлечены сотни членов «рыбной мафии». «Боцмана» приговорили к расстрелу, а Фельдман и Фишман получили длительные сроки заключения.
В это же время масштабная система махинаций зародилась в московской торговле. «Осиным гнездом» оказался прославленный “Гастроном № 1”, который москвичи по доброй памяти все еще называли «Елисеевским». Гастроном был на централизованном снабжении. В его столе заказов принимались заявки от верхушки партийной номенклатуры и отпускались наиболее дефицитные отечественные и заграничные продукты. В гастрономе отоваривались члены семьи генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева, партийная и государственная элита, знаменитые писатели и космонавты. Под его прилавками высокопоставленных покупателей ожидали черная и красная икра, ветчина, сервелат и балыки, импортные алкоголь и сигареты, кофе, сыры и многие другие продукты, которые не были доступны рядовому советскому гражданину. На таком изобилии грело руки руководство гастронома и его покровители.
С 1972 года во главе «Елисеевского» находился добротный начальник и умелый мошенник Ю. К. Соколов. При нем гастроном превратился в образцовое торговое предприятие, что, однако, не помешало ему стать рассадником подпольной торговли и коррупции. Руководство гастронома использовало давно проверенные методы увода продуктов из-под официального складского и бухгалтерского учета. Дефицитные товары списывались под предлогом «усушки», «утряски», «утечки», а затем реализовывались на черном рынке по сходной цене. Полученную прибыль директор гастронома распределял между всеми участниками махинаций. Часть доходов Соколов передавал в виде взяток «наверх», чтобы обеспечить должное снабжение магазина и завоевать расположение торговых властей.
Построенная система круговой поруки первое время приносила желаемый результат. Расследование крупных хищений в «Елисеевском» встретило противодействие в лице высоких чиновников Мосгорисполкома и руководителей Московского горкома партии. За их спинами маячила фигура всесильного «хозяина» Москвы — первого секретаря Московского горкома партии и члена Политбюро ЦК КПСС В. В. Гришина. Среди высокопоставленных покровителей особенно выделялись дочь генерального секретаря Галина Брежнева и ее муж, заместитель министра МВД СССР Ю. М. Чурбанов. Только после смерти Брежнева в 1982 году уголовное дело удалось сдвинуть с мертвой точки. Лишившись влиятельных защитников, Соколов начал давать признательные показания. Несмотря на содействие следствию, его приговорили к смертной казни через расстрел. По делу о хищениях в системе московской торговли под арестом оказались директора известных столичных гастрономов (ГУМ, «Смоленский», «Новоарбатский»), начальники оптовых и сбытовых организаций и множество других статусных торговых работников.
Расследование «Елисеевского дела» проходило на фоне утверждения во власти многолетнего председателя КГБ Ю. В. Андропова. Он способствовал вовлечению в уголовные дела могущественных покровителей коррупционных схем — партийную и правительственную верхушку. Детали расследования дискредитировали госслужащих, нанося непоправимый ущерб их политическим позициям. Таким образом Андропов естественным путем лишался соперников в борьбе за ключевые партийные и государственные посты. Дела о хищениях в гастрономе «Елисеевский» и столичных предприятиях торговли в первую очередь ослабили положение московского первого секретаря партии Гришина, входившего в число потенциальных преемников Брежнева. А связь директора «Елисеевского» с замминистра МВД Чурбановым ударила по министру внутренних дел СССР Н. А. Щелокову, важной фигуре в противостоянии властных элит. После смерти Брежнева его отстранили от руководства силовым ведомством из-за подозрений в коррупции. Сомнительную причастность работников министерства выявили в деле о «меховой мафии» и «хлопковом деле».