Напряжение

Я старательно пережевывал печеньку, оттого не мог ответить сразу, но дядька понял по-своему.

— Это не обязательно, — приподнял он ладони перед собой, — но мне было бы проще подготовиться.

— Там ничего особенного, — качнул я кружкой и запил обжигающим напитком сухость во рту. — Мы едем на войну.

— Мой контракт не предусматривает… — напрягся Валентин.

— На самом деле война уже окончилась, — поспешил я уточнить. — Где-то три дня назад… — я глянул на календарь возле выхода и поправился: — Уже четыре. Но дату завершения объявят только на следующей неделе.

Во всяком случае, так написано в интернете.

— Прости, я лезу не в свое дело, но зачем тебе туда? — пытаясь понять, он чуть наклонился над столом, буравя взглядом.

Почему дружелюбие считают слабостью и желают додавить, навязав свою волю?

— На первый раз прощаю.

Валентин еще некоторое время пытался рассмотреть что-то на дне моих глаз, но в итоге расслабленно отклонился назад, сложив руки на груди.

— Как скажешь, наниматель.

— Так и будет, — поддакнул, передвигая печенье к себе поближе.

Интересно, но прямо сейчас в стране идет шестьдесят одна война. Когда я прочитал об этом, то долго и тревожно вглядывался в горизонт, ожидая увидеть пламя пожаров — потому что три из них вроде как шли совсем рядом. Чуть позже разобрался, что войны — они очень разные, и большая их часть выглядит как недовольное сопение равных соперников после сильной драки — вроде как и обида осталась, и явного победителя нет, и все еще есть за что бить противнику морду, но памятна боль от ударов и ноют фингалы, синяки, отговаривая от новой потасовки. Иногда такие войны идут десятилетиями и очень редко оборачиваются новой схваткой.

Настоящих войн гораздо меньше — около десятка. Где-то там горят дома и кварталы, а весь мир просто ждет и смотрит, кто победит, вместо того чтобы разнять и помирить. Это называется «традиции».

Может, не мирят еще и оттого, что активная война длится очень коротко, завершаясь либо миром, либо переходя в тихое противостояние зализывающих раны дворовых котов.

Моя война из тех, в которых есть победитель и проигравший. А то место, в которое мне предстоит попасть, — город, который должен отойти победителю. И еду я туда потому, что победителю не нужны жители в нем — они служили его врагу, платили ему налоги и должны уйти. Куда — неведомо, но срок им дан от вчерашней даты до завтрашней. И это тоже написано в интернете — если знать, где искать.

Меня ждет целая река людей, беспокойная и тревожная, каплей которой предстоит стать. Вряд ли кого удивит подросток без документов в месте, которое еще пахнет пожарами, в компании таких же горемык. Там будет мое новое рождение.

К вечеру дядя Волк успокоился и перестал сверлить меня задумчивым взглядом в те моменты, когда думал, что я его не вижу. А после нового визита проводницы и тихого перешептывания за дверьми купе и вовсе заулыбался, мечтательно поглядывая на часы.

— Отлучусь на пару часов? — просительно глянул Валентин, дождался легкого кивка и с довольным видом устремился на выход.

— Не налегай на сладкое, — проводил я дядьку, неловко споткнувшегося при этих словах.