Чисто римское убийство

– Надо же. Каких только чудес не бывает на свете. Маленький Луций уже научился думать, – воскликнул дядюшка умильным голосом, широко разводя руки в стороны и как бы приглашая весь свет порадоваться вместе с ним этому открытию. Затем он резким движением сложил руки вместе и, сплетя перед собой пальцы, рявкнул. – Ты придурок Луций. И всегда был придурком.

Луций Лоллий обиженно засопел.

– Я переживал.

– Зря.

– Волновался за тебя.

– А толку?

– Ты же уехал, никому ничего не сказав! – возмутился Лоллий-младший.

Старший родственник ответил на это восклицание тяжелым, немигающим взглядом, под которым Луций Лоллий снова склонил голову.

– Ты что, вообразил своей пустой головой, что я сбежал? – осведомился старший родственник. Племянник, кивнул в ответ. Квинт Лоллий воздел глаза к небесам и уже почти добродушно сообщил. – Ты еще больший осел, чем я думал. Хотя нет. Люди наговаривают на ослов. По сравнению с тобой, любой осел может считаться философом.

– А почему ты уехал?

– Да потому, что у меня были дела! – дядюшка в сердцах грохнул ладонью по столу.

Луций Лоллий испуганно вздрогнул и пожаловался:

– Ты не говорил про дела. В смысле говорил, что у тебя дела в Риме, а не… не помню, куда ты ездил.

– В Антемны, – бросил Квинт Лоллий и добавил, яростно массируя загривок. – Для тебя это, наверное, большая новость, но кроме бездельников и повес, на свете есть люди, которым приходится трудиться.

– А что за дела? – робко поинтересовался Лоллий-младший.

– А об этом я тебе скажу. Потом. Пусть это станет для тебя сюрпризом.

Тон, которым старший родственник произнес эти слова не оставлял никаких сомнений в том, что обещанный сюрприз вряд ли понравится его племяннику.

*****

К тому времени как Петроний и Иосиф замкнули круг, вновь оказавшись в доме Корвина, сумерки уже робко и нерешительно подступались к городу, как неопытный юнец подступается к объекту своего первого вожделения. Жара, хоть и не покинула городские улицы окончательно, но утомившись за день, перестала докучать горожанам своим назойливым вниманием.

Весь день Публий Сульпиций Корвин был неуловим. Он словно, спасающийся от охотников лис, петлял по римским улицам, путая следы и не задерживаясь надолго на одном месте.