Призрачный огонь,

22
18
20
22
24
26
28
30

Она услышала, как снаружи палатки стражники вытянулись по стойке смирно. Она засунула щепку себе под грудь, а затем снова засунула руку в петлю ткани.

Складки дверного занавеса мягко зашуршали, когда кто-то вошел. Ковер смягчал его шаги, но она слышала, как он приближается. Его доспехи звякнули, когда он двинулся, а затем остановился. Она услышала скрежет пряжек, тяжелый глухой удар, когда доспехи упали на пол, а затем шорох ткани на коже, когда он снял свою тунику.

Она чувствовала его запах - несвежие духи, пот и запах. Кровать заскрипела и прогнулась, когда он забрался на нее, устраиваясь между ее распростертыми бедрами. Она чувствовала исходящий от него жар на расстоянии нескольких дюймов. Ее тело сжалось, но она попыталась расслабиться.

Он провел пальцами по ее светлым волосам. Затем его хватка стала крепче. Он накрутил ее волосы вокруг своих пальцев и резко дернул, оттягивая ее голову назад. Она почувствовала, как острая холодная сталь прижалась к основанию ее позвоночника там, где ее ягодицы раздвинулись.

Острие клинка пронзило ее прозрачное платье. Он разрезал ткань. Он разорвал ее на части, наклонившись вперед так, что его эрегированное мужское достоинство уперлось в нее. Она взяла себя в руки.

С криком ужаса он отпустил ее волосы и отскочил назад. Она не могла видеть, что происходит. Он кричал и ругался. Прибежали стражники и слуги, испуганные тем, что на их хозяина напали. Констанция быстро отодвинула осколок в сторону и бросила его под кровать.

Наваб завопил от отвращения и вышел из комнаты. Стражники начали яростно совещаться между собой.

Констанция рискнула вытащить руку из петли ткани. Вытянув шею, она мельком увидела свою спину в зеркале на стене и ахнула. Каждый дюйм ее кожи покрылся ярко-красными нарывами. Перекатившись на бок, она увидела, что они были и спереди, и на животе, и на бедрах, и на груди. Она выглядела как прокаженная или жертва чумы.

Она начала сильно бояться. С ее нетронутой красотой она представляла некоторую ценность для своих похитителей. Без нее у нее ничего не было. Она видела, как стражники жестикулировали, держа руки на рукоятях мечей. Может быть, они спорили, оставить ли ее себе для собственного развлечения или перерезать ей горло? Она пожалела, что отпустила деревянную щепку. Она скорее убьет себя, чем позволит им прикоснуться к себе.

Один из стражников выхватил меч. Констанция напряглась, ожидая смертельного удара, или, возможно, они выберут медленную смерть, чувственность ее постепенного кровотечения.

Но стражник не ударил ее. Он разрезал ее путы и жестом велел ей встать.

Он взял ее за шею и поставил на колени. Он встал над ней, приподнял тунику и обеими руками схватил ее за голову. Остальные мужчины столпились вокруг, подбадривая его. Констанция закрыла глаза. Вставшее мужское достоинство охранника прижалось к ее лицу, злое и непристойное.

“Qu’est-ce qui se passe ici?”

От двери донесся крик, и вся сцена замерла. Вошел французский офицер с красным от гнева лицом. - “Laissez-la partir maintenant!”

Охранники не говорили по-французски, но поняли выражение его лица. Он похлопал себя по эполетам на плече - Констанция не знала, какое звание они означают - и отругал их на смеси французского, арабского и бенгальского языков.

Затем она услышала другой голос. Констанция повернула голову.

Это был французский генерал с холодными глазами. Он сердито заговорил сначала с гвардейцами, а потом с французским капитаном. - “О чем ты думаешь, идиот?”- он кричал на французском языке. - “Ты ставишь под угрозу наше положение с навабом из-за простой женщины?”

Капитан напрягся. - “Мне очень жаль, mon général. Я чувствовал, что было бы неприлично позволять этим туземным дикарям приставать к европейской женщине.”

- “Она англичанка, - бушевал генерал. - “Мне было бы все равно, даже если бы наваб скормил ее своим собакам. Но теперь я должен позволить одному из моих офицеров потерять лицо перед этими дикарями. И это просто невыносимо.”

Констанция незаметно наблюдала за генералом в одном из зеркал.