– А ты всерьез верил, что я живу вот прямо в том доме-развалюхе?
– Но зачем тебе нора как у серийного убийцы? Для понимания?
– Для безопасности, – отрезала Анна.
Она не хотела больше говорить об этом, и Леон, кажется, понял. Сейчас им нужно было сосредоточить все внимание на доме Лирина.
Подвал был таким же банальным, как и комната наверху – но иначе и не могло быть, поэтому Лирин и не оставил на люке замка. Он прячется не за запорами, а за масками, и масок у него много.
Подвал был просторным, хотя темным и явно нежилым. Тут царил поразительный для деревни порядок, все лежало точно на своих местах: садовые инструменты – в одном углу, ящики с какими-то банками и склянками – в другом, старый шкаф – у стены… Но именно этим порядком Лирин и выдавал себя. Зачем ему столько новых садовых инструментов, если сад в запустении? Зачем ему весь этот хлам для закаток, если он живет один? Нет, он создал эдакий натюрморт для случайных гостей, на самом деле это его территория.
Анна снова вспомнила Кэтрин Эддоус. Когда Джек развлекался со своей четвертой жертвой, его спугнули – на улицах царило непривычное оживление из-за смерти Элизабет Страйд часом ранее. Он вынужден был бросить все и бежать, найти удалось только обрывок мясницкого фартука, но уже это многое объясняло.
Его убийства были кровавыми, и фартук оказался удобен. Об него можно было вытереть нож и руки, а потом скрыть это длинным плащом, надвинуть шляпу на лицо, опустить голову пониже и стать невидимым, одним из многих на улицах. Джек-потрошитель сделал все, чтобы ему было просто и удобно. Чем Алексей Лирин лучше или хуже? Это его святая святых, здесь все подчинено главному развлечению его жизни.
Поэтому Анна направилась к пыльным склянкам, чтобы осмотреть их, не касаясь. И не зря – в тех, что стояли подальше, обнаружились мутные жидкости и порошки. Здесь не было ни этикеток, ни подписей, не было даже запахов – их надежно скрывали крышки. Но бледный свет фонарика показывал, что непонятных веществ в этом подвале хватало.
Леон, подойдя ближе, тоже заметил их.
– Что за оно? – нахмурился он.
– Если бы сюда пришли посторонние, Лирин сказал бы, что забродивший рассол или что-то вроде того.
– А что обнаружили бы эксперты?
– Думаю, лекарства, помогающие провести смертельную операцию, после которой пациентке предстояло прожить еще несколько часов.
– Но где? – Леон огляделся по сторонам. – Не на полу же при лучине!
– Пока не знаю. Отодвинь, пожалуйста, вон тот шкаф… хотя нет, он не стал бы его двигать, слишком долго и утомительно. Надо проверить, что внутри.
– При чем здесь шкаф?
– При том, что тут больше инструментов, чем в магазине «Начинающий садовод», – пояснила Анна. – На многих из них земля, они не совсем новые. А наверху не копали уже лет сто.
Старый шкаф, сделанный, похоже, из добротного дуба, изнутри был завешан непонятной ветошью, которую Анна без сомнений отбросила в сторону. Она осмотрела заднюю панель шкафа – простукивать не было смысла, дерево при любых обстоятельствах издавало бы гулкий звук. Нет, нужно помнить о том, что ему должно быть удобно… Вот он одной рукой держит потерявшую сознание или вырывающуюся жертву. Получается, у него в распоряжении остается только одна рука, и действовать надо быстро. Что бы он сделал?
Просветив шкаф фонариком, она нашла то, что искала: пружинный замок. Нажимаешь на него – и безупречно плоская панель чуть приоткрывается, а дальше несложно открыть ее еще шире.