Энцо Феррари. Биография

ФЕРРАРИ ПОСТИГАЛ ИСКУССТВО МАНИПУЛЯЦИИ И В ОБЩЕНИИ СО СВОИМИ ПИЛОТАМИ: ИЗУЧАЛ, КАК ТОНКИЙ НАМЕК, ИМПРОВИЗИРОВАННАЯ РЕМАРКА, ОБИДНАЯ КОЛКОСТЬ, СКАЗАННАЯ В ВЕРНО ВЫБРАННОЕ ВРЕМЯ, СПОСОБНЫ ЗАСТАВИТЬ ИХ ВЫКЛАДЫВАТЬСЯ НА ТРАССЕ ЕЩЕ СИЛЬНЕЕ.

Энцо Феррари был на пути к превращению в виртуозного менеджера, управлявшего мужчинами, и не послушными, слабовольными мужчинами, а горделивыми, эгоцентричными, яростно соперничавшими друг с другом, чьи жизни, а может, и единственные причины их проживать, целиком и полностью зависели от автоспорта, самого требовательного и не прощающего ошибок спорта из всех. Если и был человек, досконально разбиравшийся в гранях уникальной человеческой слабости, которую греки именовали гибрис, то звали его Феррари.

Сезон клонился к своему завершению, и второй состав команды побеждал или занимал высокие места в разнообразных второразрядных гонках и соревнованиях на подъем в гору. Закрывалась кампания вновь в Ristorante Boninsegna 19 ноября, и Commendatore опять весь вечер произносил долгие речи и раздавал награды. Феррари раздал присутствующим памфлет, озаглавленный «Третий год гонок», в котором подвел итоги уходящего сезона. Автомобильные и мотоциклетные команды конюшни приняли участие в пятидесяти гонках и одержали ни много ни мало двадцать шесть побед. Но из этого списка можно было сделать очевидный вывод: среди побед не было ни одного выигранного Гран-при, ни одного международного соревнования спорткаров, ни одного престижного в Европе заезда в горы, никаких гонок, помимо незначительных клубных «пикников», по большей части проходивших не далее чем в одном дне езды от Модены. Едва ли о таком уровне конкуренции мечтал Феррари, когда основывал Scuderia. Он надеялся, что сезон 1933 года поднимет команду из пучины провинциальной безвестности к высотам континентальной гоночной славы. Сбудутся ли его чаяния?

Едва успели отметить Новый год, как из Милана пришли кошмарные вести. Многие месяцы Феррари слышал слухи о том, что Alfa Romeo собирается оставить участие в соревнованиях Гран-при. Реализация планов Муссолини по агрессивной колониальной экспансии в Африке — Эфиопия была приоритетной целью — была все ближе, и Alfa Romeo планомерно переключала своих инженеров и рабочих на производство материалов военного назначения. Что еще хуже, Депрессия уничтожала спрос на высокопроизводительные спортивные автомобили. Это сделало усилия международной гран-прийной команды по формированию собственного имиджа бессмысленными. В холодные дни эмильской зимы было объявлено, что не только официальная команда Alfa Romeo распускается, но и что мощная monoposto «P3» будет заперта в ангаре в Портелло и отправлена на покой. Навсегда. Феррари совершал многократные поездки на завод, где буквально на коленях просил о возможности забрать шесть изумительных машин, которые теперь пылились под брезентом, никому не нужные и не используемые. Несмотря на все его навыки убеждения и неоспоримую верность фирме, менеджмент Alfa Romeo не сжалился над ним. Гоночные машины не увидят свет, и Scuderia Ferrari придется удовлетвориться своим текущим инвентарем, включавшим в себя одиннадцать «8C» и два спорткара «1750» с наддувом.

Пришедшие в ярость от такого пренебрежения Феррари и Тросси задумались о приобретении пары мощных машин для Гран-при «Maserati 8CM» и даже планировали покупку трех собранных в Британии «MG K3 Magnette» — маленьких спортивных родстеров, доминировавших в гонках малолитражек. В то же время Диди Тросси через свои знакомства с представителями компании Champion Spark Plug в Европе договорился о доставке в Италию двухместной машины из Индианаполиса, которую ошибочно считали «Duesenberg’ом». На деле же этот монстр был сконструирован бывшим инженером Miller по имени Скинни Клемонс совместно с Августом Дюзенбергом, уже не имевшим на тот момент отношения к семейной фирме. Он был младшим братом блестящего Фреда Дюзенберга, который в прошлом августе погиб за рулем одного из собственных великолепных родстеров, спускаясь с горы Лигоньер неподалеку от Джонстауна, штат Пенсильвания. В машину Тросси, оснащенную кузовом monoposto, был установлен мотор с одинарным верхним распределительным валом, базовой основой которого была силовая установка, стоявшая в ранней (1920–1927 гг.) легковой модели «Duesenberg», «Model A». Эта затея успехом не увенчалась, так как машина поучаствовала лишь в одной гонке, но позже в том сезоне она сыграет роль в трагедии, которая потрясет всю Италию.

Марио Тадини, становившийся своего рода специалистом по таким второразрядным соревнованиям, выиграл в начале сезона подъем в горы в Ла-Тюрби на Французской Ривьере, но первым серьезным выходом Scuderia стала, как обычно, Mille Miglia. Нуволари и его верный оруженосец Децимо Компаньони одержали легкую победу после того, как у Бордзаккини, управлявшего «сестринской» «8C-2300», случилась поломка мотора. Команда также выиграла заезды в 2 и 1,5-литровых классах.

Но пределы возможностей устаревавших «Alfa 8C» были видны невооруженным глазом. Две недели спустя Ferrari выставила четыре машины на престижный Гран-при Монако, восхитительную гонку, которая и по сей день проводится по извилистым улицам княжеского города, словно сошедшего со страниц яркой книжки с картинками. Варци прибыл туда с безупречно подготовленной «Bugatti Type 51», в то время как его мучитель Нуволари вел за собой «Scuderia» на своей 2,6-литровой, чрезмерно перетруженной «8C Monza». Дуэль между двумя гениями под палящими лучами средиземноморского солнца растянулась на 99 кругов и более чем на три часа времени. Лидерство переходило из рук в руки бесчисленное количество раз, и на последний круг Нуволари вышел, отставая от Варци на один корпус. Но меньше чем за полтора километра до клетчатого флага старая «Alfa», наконец, сломалась, и Варци одержал победу. Бордзаккини частично спас репутацию Scuderia, финишировав вторым, но сигнал был очевиден. Пока «P3» и дальше будут без дела стоять в гаражах Портелло, даже великий Нуволари не сможет сдержать натиск более современных, более мощных «Bugatti» и «Maserati» на предстоящих этапах Гран-при.

После тройного подиума Scuderia в Алессандрии — Нуволари, Тросси и Бривио заняли там 1–3-е места, не встретив особого сопротивления со стороны соперников — команда отправилась на другой берег моря, которое в те времена итальянцы весьма претенциозно именовали «Mare Nostrum» (Наше море). На великолепной, недавно перестроенной трассе Меллаха неподалеку от Триполи, в протекторате Ливии, была запланирована крупная гонка. Эта фантастическая дорожная трасса длиной в 13,1 км, окружавшая жаркий пустынный оазис Таджура, что в нескольких километрах от средиземноморского побережья, вскоре обретет репутацию самого быстрого естественного трека в мире. Скорость, приближавшаяся к цифре 322 километра в час, была обычным делом на прямых участках трассы.

Но в 1933 году высокие скорости едва ли были главной новостью из Триполи. То, что там произошло, можно считать одним из самых безумных эпизодов в истории международного автоспорта и этюдом высокой комедии, который до сих пор часто замалчивается в официальных исторических книгах. Джованни Канестрини был в то время редактором «Gazzetta dello Sport» и имел репутацию самого знаменитого автоспортивного журналиста страны. Именно он придумал схему общенациональной лотереи — «Лотерею Миллионов», как ее называли — выстроенную вокруг предстоящего на новой трассе Гран-при Триполи. Идею тепло принял Итало Бальбо, новый губернатор колонии и человек, ответственный за возведение трека «Меллаха» с его гигантской главной трибуной, укрытой консольной крышей, его ухоженными садами и акрами благоустроенной территории с тесаными камнями. Итало Бальбо был, пожалуй, самой харизматичной личностью в когорте соратников Муссолини. Бывший в Первую мировую войну авиатором, он участвовал в организации Марша на Рим и получил от дуче награду в виде назначения на пост маршала авиации в бурно развивавшихся итальянских военно-воздушных силах. К началу 1930-х годов правительство ежегодно снабжало ведомство Бальбо более чем 1250 современными истребителями и бомбардировщиками. В июле 1933 года он во главе эскадрильи из двадцати четырех гидросамолетов пересек Атлантический океан, прибыв в Чикаго на Всемирную выставку, и стяжал себе статус героя нации. Но Муссолини, неразумно опасавшийся людей, способных бросить вызов его лидерскому положению, быстро сослал Бальбо в ливийскую колонию губернатором, что вызвало раздражение у бывшего маршала авиации, проворчавшего: «Как только он замечает, что на нас светит слишком много света, он тут же его выключает». Бальбо был в первых рядах энтузиастов автоспорта, что и побудило его возвести неподалеку от Триполи гоночную трассу «Меллаха». Всегда трезво оценивавший положение Италии на политической карте мира, он отлично понимал, что его страна — лишенная природных ресурсов и мощной индустриальной базы — не сможет участвовать в большой войне. Энцо Феррари вспоминал, как однажды спросил у Бальбо, собирается ли Италия идти войной на Великие державы. «А чем будем воевать, арахисом?» — отвечал ему тот.

У Канестрини и его идеи с лотереей был другой горячий сторонник в лице Аугусто Турати, секретаря фашистской партии и еще одного поклонника автоспорта. Его план был прост: по всей стране будут продаваться билеты ценой 12 лир, а на саму гонку в Триполи попадут тридцать финалистов лотереи. Там у каждого из них будет билет с именем одного из участвующих гонщиков, и держатель билета с именем пилота-победителя гонки гарантированно получит приз примерно в 500 тысяч долларов. Но Канестрини ненавидел игры с такими неравными шансами на успех. Утверждается, что он связался с держателем билета с именем Акилле Варци — продавцом лесоматериалов по имени Энрико Ривио — и предложил ему план. (Другие утверждают, что это Ривио вышел на связь с Канестрини, но это неважно, результат был одинаков.) Если Варци будет гарантирована победа, они вместе с Ривио оставят половину суммы себе, а остальные деньги распределят между несколькими заинтересованными участниками гонки — конкретно речь шла о Варци, Канестрини и всех претендентах на победу, в числе которых были Нуволари, Бордзаккини, Джузеппе Кампари (выступавший в составе Maserati) и Луи Широн, пилот-ас из Монте-Карло.

Сделка устроилась. «Договорняк» должен был сработать идеально. В начале гонки будет имитация борьбы, а потом Варци вырвется на своей «Bugatti» в лидеры и понесется к большому денежному кушу. Предположительно Варци выбрали по двум причинам. Первая: его «Type 51» была мощной машиной, имевшей все шансы на победу, с «договорняком» или без него. Вторая: победа французской машины должна была помочь организаторам схемы избежать подозрений со стороны Бальбо, который ничего не знал об их договоренности.

НУЖНО ПОЛАГАТЬ, ЧТО ЭНЦО ФЕРРАРИ БЫЛ В ЧИСЛЕ УЧАСТНИКОВ ЗАГОВОРА ИЛИ, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, БЫЛ ПОСВЯЩЕН В НЕГО — УЧИТЫВАЯ ТОТ ФАКТ, ЧТО В НЕМ УЧАСТВОВАЛИ ВСЕ ЕГО ГОНЩИКИ, — НО НИКАКИХ ФАКТИЧЕСКИХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ЭТОГО НЕТ.

Зато известно, что один пилот, англичанин Тим Биркин, замешан не был, то ли в силу полного незнания, то ли по причине угрызений совести. Носивший рыцарский титул в своем королевстве и бывший примечательным и богатым спортсменом сэр Генри «Тим» Биркин, вероятно, не считался заговорщиком ни претендентом на победу, ни подходящим участником схемы, и предположительно поэтому не был поставлен в известность.

В итоге это обернулось катастрофой для всех заинтересованных лиц. В начале гонки Кампари недолгое время лидировал, пока его не обогнал полный энтузиазма Биркин, ехавший в куда более быстром темпе, чем те, кто не желал лишний раз напрягать заранее выбранного чемпиона. Нуволари, а потом и Бордзаккини были вынуждены ускориться, чтобы остудить пыл англичанина, в то время как Варци держался третьим-четвертым. Поскольку Биркин был очень быстр во время тренировочных заездов, в последний момент было введено правило, которое должно было воспрепятствовать его победе. Было наложено абсурдное по своей сути ограничение: каждый болид разрешалось обслуживать только одному механику. Поскольку Maserati отрядила всего одного человека на обслуживание «8CM» Биркина и Кампари, незадолго до старта Биркин остался без члена команды. Он попросил о помощи механика из местного гаража, который оказался беспробудным пьяницей, всю гонку продремавшим под пальмой.

Потом начался фарс. Кампари заехал на пит-лейн на дозаправку, которая длилась так долго, что за это время можно было успеть до краев залить бак трехмоторного бомбардировщика «Savoia-Marchetti SM-81». Потом на пит-лейн неспешно, в прогулочном темпе отправился Бордзаккини. Он съехал с трассы, со всей силы ударил по бензобаку и объявил, что его «Alfa» не в состоянии ехать дальше. Оставив пораженных зрителей глазеть на совершенно целый и исправный автомобиль, Бордзаккини просто ушел восвояси, сверкая широкой улыбкой на пухлом лице.

Нуволари вышел в лидеры, но Биркин преследовал его с типично эдвардианской решимостью. Однако незадачливый англичанин был вынужден остановиться на дозаправку топлива и замену резины, которая истерлась и стала совершенно лысой из-за песка, надуваемого на трассу ветром. Он принялся заправляться и менять колеса в одиночку, но, к несчастью, перед тем как забраться обратно в кокпит и продолжить гонку, он обжег руку о горячую выхлопную трубу. Сильно отстав, он фактически выбыл из борьбы за победу. Нуволари продолжал лидировать, Варци шел вторым. Но когда его «Bugatti» проносилась мимо громадной трибуны, тысячи зрителей навострили свои уши. Что за шум?! Этот жуткий грохот раздается из выхлопной трубы «Bugatti»! Мотор давал сбой. Если Варци не сможет финишировать, весь план заговорщиков будет обречен на провал.

Нуволари незамедлительно заехал на пит-лейн на дозаправку. Децимо заправлял бак так долго, что казалось, будто его ноги утонули в песке. Следом примчался Кампари. Его механик начал проверять на неисправности переднюю подвеску, которая внешне была в полном порядке. Эхом с трибун раздался свист. Затем он стал все громче. Толпа раскусила схему заговорщиков. Нуволари в спешке вылетел с пит-лейна, пытаясь выглядеть серьезным. На следующем круге член его команды просигнализировал ему, что он сократил отставание от плетущегося впереди Варци на целых двадцать секунд. Находчивый Тацио на своей «8C» принялся заплывать в повороты по каким-то совершенно безумным траекториям, поднимая в воздух тучи песка и впустую расходуя уйму времени. Но как он ни пытался ехать медленнее, он все равно неумолимо сокращал дистанцию между собой и Варци, громыхавшая «Bugatti» которого ковыляла по треку почти пешим шагом. Наконец, Нуволари выдал публике план заговорщиков: пристроившись за Варци, он проследовал за ним до самой финишной черты и пересек ее под громкий гул и ливень насмешек.

Бальбо был в бешенстве. Была создана комиссия для расследования обстоятельств скандала. Варци, Нуволари, Кампари, Бордзаккини и монегаску Широну «пожизненно» запретили участвовать в гонках в Триполи. Канестрини предположительно удалось избежать гнева Бальбо, равно как и Турати. По иронии судьбы, самая большая расплата ждала единственного невиновного участника. У Тима Биркина в результате полученного ожога случилось заражение крови, и три недели спустя он умер.

Аналогичная лотерейная схема, но с более тонким (и успешно реализованным) сценарием будет опробована год спустя. Варци вновь победит, несмотря на предостережение Бальбо, но эта гонка, по сути, положила конец практике лотерей — и стала единственной известной попыткой организовать «договорняк» на крупном этапе Гран-при. Также можно с уверенностью сказать, что только итальянцы с их врожденным чутьем на абсурд могли повторно провернуть попытку обмана с совершенно такой же помесью высокого комедийного искусства и добродушного воровства. Не стоит и говорить, что «пожизненные» наказания, наложенные на виновных, были быстро прощены и забыты, и в следующем году все участники вернулись к гонкам в Триполи.

Оказал ли заговор в Триполи какой-то эффект на текущую деятельность Scuderia или нет, неизвестно, но он ознаменовал начало периода, на протяжении которого конюшня, как казалось, разваливалась и шла ко дну. Нуволари и Бордзаккини отправились на своих явно более медленных «8C» в Берлин для участия в гонке на треке АФУС, сумасшедше быстром 19-километровом гоночном супертреке, образованном посредством соединения двух участков четырехполосной автомагистрали длиной в 9,6 км каждый с 180-градусными виражами на обоих концах. К концу десятилетия средняя скорость на круге свыше 273 км в час стала обычным делом, и в такой обстановке старые «Alfa» безнадежно проигрывали в классе более современным и мощным «Bugatti» и «Maserati». Оба пилота возвратились в Модену разозленными и разочарованными. Феррари, с другой стороны, был занят попытками хоть как-то — угрозами, дружеским убеждением, гневными истериками, официальными визитами, подчеркнуто уважительным отношением, отступничеством и откровенными мольбами — выудить у завода хотя бы парочку обреченных на гниение «P3» для своей конюшни. Осознание того, что без «P3» Scuderia обречена на неудачу, настолько подорвало моральный дух организации, что некогда тихая и спокойная мастерская теперь погрузилась в водоворот разногласий и ехидства.