Светлые воды Тыми

Келенгер, пожилой, степенный нивх, ночью тайком пришел к Матирному просить совета.

— Зима наша будет долгая, запасов никаких нет. Помирать будем! — сказал Келенгер, пряча виноватый, угрюмый взгляд.

Матирный улыбнулся Келенгеру, взял его руку в свои.

— Умирать нивхам не дадим! — сказал он, усаживая Келенгера. — Не для того мы здесь начали новую жизнь, чтобы умирать.

Глядя в лицо русского, в его добрые голубые глаза, Келенгер понял, что тот говорит правду, но никак себе не представлял, откуда возьмет Матирный столько юколы, чтобы помочь всем нуждающимся.

— Скажи вашим людям, пускай вечером придут на колхозное собрание. И сам, товарищ Келенгер, приходи.

Келенгер с минуту постоял в нерешительности, переступил с ноги на ногу, ожидая, что лоча еще что-нибудь скажет, но тот ничего не добавил.

В Кыркиной юрте собралось столько народу, что многим негде было присесть. Келенгер предложил, чтобы женщины ушли, — мол, всегда без них мужчины решали свои дела, — но Тамара Урзюк решительно запротестовала.

— Нечего гнать, поместимся! — сказала она в сердцах, и все остальные женщины, глядя на Тамару, закричали на Келенгера, оттеснив его в дальний угол.

Когда стало тихо, Матирный открыл собрание. Сказав, что в Чир‑во не все ладно, что по вине Пимки многие не смогли заготовить юколу и теперь находятся в крайне тяжелом положении, он предложил обсудить, может ли колхоз «Чир-унвд» оказать нуждающимся необходимую помощь.

— Первое слово предоставим колхозному ударнику товарищу Азмуну, — сказал он, уступив Азмуну место за стареньким фанерным ящиком, который стоял в юрте вместо стола.

Азмун вышел вперед, вынул изо рта трубку, но не знал, с чего начать.

— Товарищи! — подсказал ему Кырка, толкнув локтем.

Азмун сразу оживился и смущенно промолвил:

— Верно, чуточку позабыл! — И, оглядев сидящих перед ним нивхов, сказал: — Товарищи! Все знают, почему у многих людей нет юколы. Когда кета густо косяками в Тымь вошла, они в тайгу отправились. Какая летом в тайге охота? Самая малая.

— Верно! — подтвердил Илькук, с укором глянув на Келенгера, который успел незаметно выбраться из своего угла и протиснуться поближе к столу. — Верно!

— Не перебивай товарища Азмуна, — остановил старика Матирный. — Он все скажет как надо. Говори, товарищ Азмун.

— Выходит, что Пимка нарочно людей угнал, — продолжал Азмун, — чтобы оставить без рыбы. Потом, когда зима подойдет, людям есть нечего будет, чтобы они к нему, к Пимке, за помощью пришли. Верно? Потом с них шаман три шкуры сдерет. Верно? А нынче кета семь дней густо шла, а брать ее некому было... — И он с нескрываемым восторгом рассказал, как колхозники вместе с Матирным трудились на рыбалке, как отдыхали у костра и какие хорошие слова говорил им лоча. Вдруг он, глянув на Матирного, громко рассмеялся и стал рассказывать, как лоча из оморочки вывалился и как Тамара Урзюк из воды вытаскивала лочу за волосы.

— Ишь, черт, вспомнил-таки! — произнес Матирный, смутившись, и тоже рассмеялся.

— А нынче наш лоча не хуже нивха на оморочке ходит! — отдышавшись, сказал Азмун. И, чувствуя, что сильно уклонился в сторону, посерьезнел, но уже ничего не мог сказать по существу дела.