— Берегись, Азмун, худо тебе будет! — погрозил кулаком Пимка.
Говорили, что он после этого неистово шаманил, вызывал духов, просил Тайразань-Ызя поскорей прийти в Чир‑во и наказать отступников, нарушивших древние обычаи.
Матирному давно нужно было выехать по делам в Ноглики, но до сих пор это ему не удавалось. Теперь, когда полевые работы были закончены, он решил на несколько дней отлучиться из Чир‑во. Под вечер он уехал, а ночью, когда стойбище погрузилось в туманную темноту, Пимка разбудил нивхов и повел их на огород.
— Сейчас узнаем, правду говорил лоча или лгал...
В темноте, пугливо озираясь по сторонам, разрыли они огород и едва набрали полмешка картошки. Шаман торжествовал. На этот раз он перед всем стойбищем развенчает русского!
— Видите, что с вами делает лоча? — говорил он, подбегая то к одному, то к другому нивху. — Врет, врет он! Сколько нивхи живут на свете, никогда землю не копали, никогда золу из своих юрт не выносили. Где, спрашиваю, где десять мешков картошки? Полмешка не собрали, а бросили в землю полный мешок...
Нивхи, которые вместе с Пимкой рылись на огороде, стояли притихшие, виноватые, не зная, что ответить шаману.
— Верно, Пимка! — с тревогой произнес Ном, который жил по соседству с шаманом и чаще других обращался к нему за помощью. — Лоча говорил неправду.
Утром об этом узнало все стойбище. Люди — и стар и млад — прибежали на огород, долго толпились там, охваченные нехорошим чувством: ведь раньше не лгал лоча, говорил правду! Колхоз, организованный им, заготовил много юколы, выручил тех, кто нуждался, и люди безбедно провели зиму. А вот с огородом — солгал! Нехорошо!
Пимка кричал:
— Говорил, чтобы не копали землю, чтоб золу из юрт не выносили! Теперь беда будет. Хозяин тайги велит, пока не поздно, уходить из колхоза.
— Подождать надо, пока Матирный из города вернется, — уговаривала Тамара. — Пимке верить нельзя...
Стали заступаться за Матирного и Кырка, и Азмун, но Пимке удалось перекричать их. Большинство нивхов, убедившись воочию, что собрали всего лишь полмешка картошки, готовы были склониться на Пимкину сторону. Как-никак древний обычай был грубо нарушен — и землю копали, и золу выносили — так еще ни разу нивхи не поступали.
И увел Пимка из колхоза пятнадцать семейств.
...Матирному ничего не оставалось, как собрать верных ему людей и заново посадить картошку. Чтобы Пимка опять не разрыл, колхозники по ночам охраняли огород.
Хмурым осенним вечером, когда Матирный сидел над книгой и делал какие-то записи в тетрадке, прибежала Тамара Урзюк. Она была взволнована, и Елисей понял, что случилось несчастье.
— Что с тобой, Тамара? — спросил он, усаживая ее за стол. Но девушка ответила не сразу. С трудом переводя дыхание, она сбросила с головы платок, стерла с лица дождевые капли и посмотрела на Матирного печальными глазами, — Говори, Тамара, что вдруг случилось? Опять Пимка?
— И он тоже... — промолвила она. — У Марии заболел Тамайка... Очень худо ему. Я зашла к ней узнать, а там Пимка...
— Пойдем к Марии, — сказал Матирный, схватив со стула пиджак и на ходу надевая его. Он выбежал на улицу, за ним последовала Тамара.
Лил мелкий моросящий дождь. Хмурое, плотно закрытое тучами небо стояло низко над стойбищем. Раскинутые в два ряда нивхские юрты почти не видны были в туманных сумерках. Возле каждой юрты, забившись под кусты, дремали, поеживаясь от холода, собаки. Они не лаяли на бегущих мимо людей, безучастно поглядывая полуоткрытыми, сонными глазами.
ebooksa