– Думаю, я уже проснулась, когда мне это пригрезилось, – призналась она.
Некоторое время они молчали, наслаждаясь собственным счастьем, но тишина была красноречивой – робкие улыбки и взгляды, исполненные значения, встречались снова и снова, пока с губ не слетели казавшиеся почти излишними слова. Они заговорили о мелочах. Возможно, самое серьезное замечание, сделанное Гастингсом, касалось завтрака.
– Я еще не пила горячего шоколада, – призналась девушка. – Но какой же вы приземленный.
– Валентина, – жарко заговорил он, – я хочу… хочу, чтобы вы… провели со мной этот день… только один.
– О милый, – она улыбнулась, – вы не только приземленный, но еще и эгоистичный!
– Не эгоистичный. Голодный.
– Просто каннибал. Ах, милый…
– Пожалуйста, Валентина!
– А как же мой шоколад?
– Я угощу вас.
– Но déjeuner[92]…
– Позавтракаем вместе, у Сен-Клод.
– Я не могу…
– Вместе… весь день… до самого вечера… пожалуйста, Валентина.
Она молчала.
– Только сегодня.
Вновь странная тень мелькнула в ее глазах, а когда это прошло, она вздохнула:
– Да… вместе, но только сегодня.
– Весь день? – сказал он, не веря своему счастью.
– Весь день. – Она улыбнулась и добавила: – Ах, как я хочу есть!