— На самом деле я не собирался что-то скрывать намеренно. Так получилось. Честно.
— Верю на слово, это совершенно в твоем духе. Потому что, во-первых, на самом деле тебе наплевать, кто и что будет говорить. Во-вторых, кто ж о родителях думает, когда любовь накрывает с головой. А Регина умеет готовить?
— Вроде, да.
— Вроде, да. До кухни еще не добрались? Все в спальне торчите?
— Мама…
— Ой, ладно… А то мама ничего не понимает. Может, мама у тебя и глупая, но в этом точно кое-что понимает.
— Мама у меня не глупая. Ты у меня умная, добрая, переживающая. А еще моя мама всегда позволяет над собой посмеяться и никогда не обижается по мелочам.
— Господи, ну точно влюбился. Прям не узнаю своего сына, — снова певуче проговорила мать и, довольно улыбаясь, поднялась с места. Пригнувшись, обняла Вадима за плечи и поцеловала в щеку. — А пирог я тебе с собой заверну.
— Что отмечаем? — спросил вошедший отец. Он так же, как и Вадим, прошел сразу на кухню.
— Новую девушку твоего сына, — заявила мужу Ангелина Дмитриевна.
— Да? — Отец сел за стол и поглядел на жену, и на сына, как-то умудрившись одним взглядом охватить обоих.
— Да, — подтвердил Вадим, добавив: — И ты даже ее знаешь.
Константин Львович снял очки, достал из кармана пиджака салфетку и тщательно протер стекла.
— Уж не Регина ли? — спросил будто не у сына, а у очков, которые, подняв на уровне глаз, проверял на прозрачность.
— Уже Рейманы накапали? — брезгливо скривилась Ангелина Дмитриевна, вспомнив болезненно неприятный телефонный разговор.
— Я что-то слышал сегодня про недостойное поведение, про предательство, бестактность, разрушенную дружбу… и про то, что мне нужно серьезно поговорить со своим сыном, — на этих словах он усмехнулся и посмотрел на Вадика. — Это все было по этому поводу, да?
— Да, — просто подтвердил сын.
— А что тебе не сказали, по какому поводу? — с тем же недовольством в адрес Рейманов спросила мать.
— Анатолий Борисович хотел, чтобы я развил эту тему, но я не развил.
— А откуда ты тогда знаешь? — не сумела мать скрыть своего удивления.