Агония

— Да. Мы познакомились зимой, как раз перед моей последней поездкой в Алжир. Знакомство было недолгим. Потом я улетел… дальше ты и сама знаешь.

— Вот! — постучала пальцем по столу. — Ты даже девушку чуть не потерял из-за своей работы! Я так и знала, что что-то тут не то, так и знала. Не мог мой сын так вульгарно поступить, как мне обрисовали, не мог. Надо же, Реймана бросила из-за Шамрая, ой, скандалище-е-е.

Вадим засмеялся тому, с каким наслаждением певуче произнесла мать последнюю фразу, но ничего не ответил.

— Нет, она ему категорически не подходит, я это сразу поняла.

— Почему?

— А я сейчас тебе расскажу. Я за ними наблюдала тогда в ресторане. Весь вечер она сидела, как статуя, а он ее даже за руку ни разу не взял. Ну что это?

— Может быть, Владик не любит нежностей на публике?

— Ой, да при чем тут нежности на публику? Между влюбленными всегда есть притяжение. При-тя-же-ни-е. И оно решает все, — твердо заявила мать, потом заметила изменившийся взгляд сына. — Так, Шамрай, ты мне не вздумай. Ты это брось. Лучше сразу брось, а то потом хуже будет.

— Угу, — кивнул Вадим, не спрашивая, о чем говорит мать. Понимая.

— Не вздумай ничего припоминать. Нельзя этого делать, если хочешь построить с девушкой здоровые отношения. Учись забывать все, что надо забыть, и помнить только то, что надо помнить.

— Учусь, — проворчал он.

— Решил и забыл. Отрезал. Все. Стер из памяти. Потому что все мы ошибаемся, и в жизни может случиться всякое. Слышишь?

— Слышу.

— И все равно, Вадюша, — мать вновь стала серьезной, — почему я узнаю обо всем от других людей, а не от тебя? И не говори, — резким взмахом руки отмела объяснения, — не говори мне, что живешь своей жизнью. Не та ситуация, сынок, не та. Ты прекрасно знаешь: все это коснется и нас.

— Вот именно, мама, я не хочу, чтобы это хоть как-то вас касалось.

— Вадик, это неизбежно. Самое противное, что Анна рассказывает мне про вас всякие гадости, а я ответить ничего не могу, потому что ничего не знаю. Так нельзя. Я чувствовала себя идиоткой. Она поливает тебя и Регину грязью, жалуется о своем разочаровании, а я не знаю, где там правда, а где ложь.

— Да послала б ты ее с этой правдой…

— Я и послала! Только ситуация от этого не поменялась. Твоя мама выглядела полной дурой. Думаешь, это приятно? А если к отцу полезут с такими разговорами? Он не должен выглядеть идиотом. Это мама может дурой быть, а отец дураком — нет. Этого нельзя допустить.

— С ним я тоже поговорю. Я здесь именно для этого.

— Ладно, — усмирила Ангелина Дмитриевна свое недовольство.