— Женечка, ты не беспокойся, Дарья Федоровна ее разденет.
— Ничего, ничего, я сама, — баба Женя становится на колени и начинает раздевать Верочку, а та стоит, очарованная елкой, не замечая и не понимая, что с ней делают.
Я тоже успел заглянуть в гостиную и сразу увидал мой шкаф. Краска бросилась мне в лицо. Мне почему-то стало стыдно, я не знал, что баба Женя подарит мне такой хороший, совсем настоящий шкаф.
— Вот, мы и готовы, — баба Женя берет Верочку за руку и ведет в гостиную.
— А это что? — спрашивает Верочка, указывая на большой бюст отца бабы Жени.
— Это — бюст моего папы.
— Он — живой?
— Нет.
— А зачем он у тебя?
— Это вместо портрета.
— Я теперь знаю, это — кукла.
— Кукла, — смеется баба Женя, — Иван Васильевич, ты слышишь, что говорит твоя крестница.
— Слышу, слышу, Верочка, милая моя, что же ты прячешь свое личико, поди сюда. — Дедушка берет ее на колени. Верочка конфузливо жмется и не выпускает руку бабы Жени.
— Моя милая, хорошая крестница, тебе нравится елка?
Верочка молчит, потупив головку.
— Видишь, там тебе столик приготовлен, с куклой и посудой. Ты любишь куклы?
— Да, — чуть слышно шепчет Верочка и соскальзывает с дедушкиных колен, стоит немного в нерешительности и бежит к елке.
— Как она похожа на свою покойную бабушку, — задумчиво говорит дедушка.
Я стою рядом, я уже несколько раз шаркаю ногой и кланяюсь, но дедушка меня не видит.
— Папочка, Шура с тобой здоровается, ты посмотри, как он уморительно шаркает ножкой.