— Ах, благодарит, а я не вижу. — Дедушка вытирает пальцы об салфетку и гладит меня по голове.
— Ну, ну, Суворов, что же ты, доволен?
— Да.
— Что же тебе всего больше понравилось?
— Шкаф, потом солдатики, потом палитра и краски, мне все понравилось.
— Ты плут черноглазый, вот что, — говорит тетя Соня, — скажи, отчего у тебя глаза такие черные, ты, верно, их никогда не моешь.
Я улыбаюсь.
— И ямочка на щеке; папочка, посмотри, какая у него ямочка.
— Да, да.
— Улыбнись еще, вот так. Теперь подойди ко мне, я тебе дам винограду.
— Я дам ему, — говорит дедушка, отламывает большую кисточку и дает мне, я с важностью ощипываю ее.
В это время Алеша, сидевший за столом и старательно что-то рисовавший, поднимает голову и смотрит на меня. Мне делается стыдно, я краснею, отвожу глаза к полу и вдруг убегаю в другую комнату и забиваюсь в угол.
Отчего мне стыдно? Отчего Алеша так посмотрел на меня? Или ему завидно? Но разве я виноват, что они меня любят? Бедный Алеша, у него теперь нет крестной, баба Лена умерла, теперь некому дарить ему подарки. Я попрошу бабу Женю, она подарит ему такой же шкаф, или лучше, когда я вырасту, я сам подарю ему такой же шкаф.
8
КОНЕЦ ЕЛКИ
Сегодня — Крещение, последний день праздников, завтра придет Ольга Николаевна, немного страшно думать о том, что будет завтра, — ведь уроки еще не приготовлены, старое уже забыто, знаешь, что лучше засесть за книги, просмотреть и повторить, но нет сил себя заставить сделать это.
Сегодня последний день стоит елка, грустная, полуголая, полуосыпавшаяся, сладости на ней уже давно съедены, напрасно стараешься найти где-нибудь между ветвей позабытую шоколадку, или соломку, или пастилу, остались только бусы, да пустые бомбоньерки. Грустно, и сама елка как будто грустит, по крайней мере, она как-то беспомощно покосилась на бок, точно предчувствуя свою гибель.
Наступил вечер, папа в последний раз зажигает свечи на елке; мама садится к роялю и играет какой-то задумчивый вальс.
Елка снова ожила, загорелась огнями, гордая и красивая.
— Что же вы не танцуете, я играть не буду.