Даниэль Деронда

– Постарайся не говорить ничего подобного дяде, – предупредила миссис Дэвилоу. – Презрение к тому, на что потрачено немало сил и времени, покажется ему оскорбительным. Однако подозреваю, что ты задумала нечто такое, на что он может согласиться, если ты обратишься к нему за советом.

– Я хочу обратиться за советом не к нему, а кое к кому другому. Эрроупойнты еще в Кветчем-Холле? И герр Клезмер с ними? Впрочем, ты, бедная мамочка, наверное, ничего об этом не знаешь. Отправлю туда Джеффри с запиской.

– О, дорогая, Джеффри уже здесь нет, а лошадей забрал агент. Но кто-нибудь с фермы Лика может сходить в Кветчем-Холл. Я знаю, что Эрроупойнты в поместье. На днях миссис Эрроупойнт оставила визитную карточку, так как я не смогла ее принять. Но насчет герра Клезмера не уверена. Хочешь отправить записку сегодня же?

– Да, причем как можно скорее. Сейчас напишу, – ответила Гвендолин вставая.

– Что ты задумала, Гвен? – поинтересовалась миссис Дэвилоу. Деловой настрой дочери вызывал не только любопытство, но и облегчение.

– Не спрашивай, милая, добрая мамочка, – ответила Гвендолин, осыпая матушку примирительными поцелуями. – Хочу кое-что сделать. Неважно, что именно: узнаешь потом, когда все образуется, и порадуешься. Бедное прекрасное личико! За эти три недели оно постарело на десять лет. Ну-ну, только не плачь! – Сжав такое родное лицо обеими руками, Гвендолин прикоснулась губами к дрожащим векам. – Только не смей мне перечить и чинить препятствия. Я все буду решать сама. Ни дядюшка, ни кто-либо другой не должен вмешиваться и диктовать мне, как поступить. Это мое личное дело. Думаю, что я смогу устроить тебя лучше, чем в коттедже Сойера.

С этими словами Гвендолин подошла к письменному столу и написала записку следующего содержания:

«Мисс Харлет шлет наилучшие пожелания герру Клезмеру и осмеливается просить его заехать к ней – если можно, завтра. Причина, подтолкнувшая ее к злоупотреблению добротой, чрезвычайно серьезна. Неблагоприятные семейные обстоятельства вынуждают ее решиться на очень серьезный шаг и обратиться за советом к герру Клезмеру».

– Пожалуйста, мама, немедленно отправь записку в Кветчем-Холл, – распорядилась Гвендолин, подписывая конверт. – И пусть посыльный непременно дождется ответа. Учти, нельзя терять ни минуты.

Как только посыльный отправился в поместье Эрроупойнтов, возник новый повод для тревоги: что делать, если Клезмера не окажется в Кветчем-Холле? Можно утверждать, что вера Гвендолин в счастливую звезду значительно поколебалась. Обстоятельства складывались против нее. Казавшийся таким близким великолепный брак внезапно обернулся безобразным, унизительным обманом. Шансы выигрыша в рулетку не оправдали надежд. Наконец, человек, о котором она ничего не знала, вмешался в ее жизнь и нарушил все планы. Гвендолин Харлет, несмотря на всю свою красоту и самообладание, впервые в жизни ощутила, что весь мир восстал против нее, и от этого становилось особенно грустно и больно. Если посыльный не застанет Клезмера в Кветчем-Холле, значит, черная полоса продолжается. Гвендолин отчаянно искала альтернативу переезду в коттедж Сойера и поступлению на место гувернантки, мысль о котором особенно ранила ее гордость.

И все же Клезмер вполне мог оказаться в поместье, и это обстоятельство позволяло еще на что-то на-деяться. Настоящее затруднительное положение Гвендолин воспринимала даже как романтический эпизод, прекрасно вписывающийся в биографию знаменитых и выдающихся личностей. А в том, что мисс Харлет выдающаяся личность, никто из близких и далеких знакомых, конечно, не должен был сомневаться.

Глава IV

Записка Гвендолин попала в руки Клезмера в тот самый момент, когда он покидал Кветчем-Холл, поэтому, чтобы ответить на воззвание к доброте, ему пришлось, с некоторым неудобством для себя, провести ночь в Вончестере. Задерживаться дольше в поместье Холле прославленный музыкант не мог, и на то были особые причины.

Как всегда, в великолепном особняке было много гостей, в том числе один человек, в котором мисс Эрроупойнт увидела нового претендента на свою руку: молодой политик из хорошей семьи, ожидавший титула пэра и желавший подкрепить этот титул солидным состоянием. Богатые наследницы отличаются по наружности и по характеру: слишком высокие или приземистые, слишком сутулые или толстые, слишком вспыльчивые или пассивные, слишком капризные или скучные, – но в любом случае предполагается, что каждая из них считает себя приложением к своему богатству и послушно выйдет замуж за того, кого родители сочтут достойным преемником капитала. Природа, однако, не только дурно соответствует нашим желаниям, давая богатым родителям единственную дочь, но еще и наделяет ее при этом ясным умом и сильной волей. Супруги Эрроупойнт уже ощущали смутную тревогу относительно этих качеств, щедро дарованных Кэтрин. Она не желала следовать долгу, принуждавшему выйти замуж за бедного аристократа или стремящегося к богатству члена палаты общин, а потому упорно отказывалась от вполне пригодных предложений, чем расстраивала заботливых родителей. Что же касается ее возможной влюбленности в Клезмера, то это обстоятельство их ничуть не волновало: вполне обычное заблуждение юности. Смертные обладают невероятной способностью удивляться результату, для достижения которого они сделали все возможное, и неудаче в делах, ради которых пальцем не пошевелили, ограничившись лишь искренним желанием. Родителей поражает невежество сыновей, хотя для достижения этого результата они применили самые дорогие, испытанные временем средства. Мужей и жен изумляет утрата чувств, которые никто из них даже не попытался сохранить. Все мы, в свою очередь, не перестаем удивляться тому досадному обстоятельству, что соседи не уважают нас, хотя ничем не заслужили подобное уважение. Таким образом, получается, что зачастую правда кажется нам в высшей степени невероятной, и мы ожидаем исполнения пустых, ничем не обоснованных надежд. Теперь настало время изумления для супругов Эрроупойнт.

Когда страсть вспыхивает между богатой наследницей и гордым мужчиной независимого нрава, им сложно достичь взаимопонимания, однако сложность преодолима, если гордец, конечно, не ищет спасения в бегстве. Разумеется, кратковременные встречи после долгих разлук укрепляют чувства, существует куда более прямой и короткий путь – частое общение влюбленных, особенно если у них совпадают вкусы и они находятся в положении учителя и ученицы. В наши дни подобные обстоятельства обладают не меньшим очарованием, чем во времена Абеляра и Элоизы[30].

Однако мысль об этом не пришла в головы мистера и миссис Эрроупойнт, когда они пригласили Клезмера в Кветчем-Холл, чтобы давать дочери уроки. Присутствие в доме первоклассного музыканта – свидетельство богатства. Талант Кэтрин требовал достойной огранки, тем более что она стремилась серьезно заниматься музыкой во время пребывания в деревне. В то время Клезмер еще не завоевал славу Листа, обожаемого дамами всех европейских стран – за исключением, пожалуй, Лапландии, – однако, даже исходя из этого обстоятельства, трудно было представить, что он сделает предложение наследнице огромного богатства. Ни один честный музыкант так бы не поступил. Еще труднее было представить, что Кэтрин могла дать хотя бы малейший повод для такой неслыханной дерзости. Чек на значительную сумму, который мистеру Эрроупойнту предстояло выписать и вручить Клезмеру, превращал последнего в безопасное существо – нечто вроде лакея. Там, где брак немыслим, чувствам девушки ничто не угрожает.

Клезмер был человеком в высшей степени порядочным, однако браки редко начинаются с формального предложения. Больше того, понятия Кэтрин о границах допустимого и неприемлемого не соответствовали понятиям матушки.

Посторонние могли бы склониться к мысли, что положение Клезмера опасное, если бы мисс Эрроупойнт слыла признанной красавицей, не учитывая того, что могущество красоты проявляется после пробуждения чувств, а не прежде. Никогда очарование глаз и прелесть улыбки не бывают так обворожительны, как при обнаружении тонкого ума и открытого сердца. Никогда взмах юбки и походка не покажутся такими изящными, как при осознании леди, что в комнате присутствует любимый человек. Какое достоинство смыслов таится в хмуром взгляде или в смехе, оставшихся незамеченными в неподходящем месте! Какого несравненного очарования полон облик человека, наделенного умом и талантом! Очевидная красота – заметим без богохульства, порою не менее обаятельная – часто прикрывает глупость или сумасбродство и вскоре приедается. Неудивительно, что чрезвычайно восприимчивый к явному очарованию Клезмер проникся страстными чувствами к мисс Эрроупойнт.

При достаточном знакомстве Клезмер представал человеком разносторонним и обворожительным. Судя по всему, природа щедро наградила его талантами, а затем добавила музыкальный, который доминировал над всеми остальными. Такие недостатки его характера, как заносчивость и тщеславие, проявлялись ничуть не больше, чем в представителях лучших английских семей, и не грозили конфликтом с характером Кэтрин Эрроупойнт, которая отличалась добротой, рассудительностью и сдержанностью. Прошло немного времени, прежде чем два талантливых музыканта обнаружили, что каждый из них интересен другому, однако как далеко простирался этот интерес, оставалось под вопросом. Клезмер не догадывался, что мисс Эрроупойнт может думать о нем как о возлюбленном, а та, в свою очередь, полагала, что не способна ни в ком возбудить более теплое чувство, чем дружеское расположение, и ожидала предложения только от мужчины, влюбленного в ее богатство. Клезмер отлично сознавал, что, будь мисс Эрроупойнт бедна, пылко проявлял бы свои чувства к ней, вместо того чтобы высекать из фортепиано громы и молнии или, важно сложив руки, изрекать тирады на темы столь же отстраненные, как Северный полюс. Она же, со своей стороны, прекрасно понимала, что, если бы Клезмер попросил ее руки, нашла тысячи причин дать положительный ответ. Однако во время нынешнего пребывания в поместье Клезмер начал подумывать о том, что более не приедет в Кветчем-Холл.

Тем временем на сцене появился будущий пэр, мистер Балт. В частной жизни он был довольно нейтральным человеком, зато придерживался твердых взглядов относительно стран по берегам Нигера, свободно ориентировался в делах Бразилии и решительно рассуждал о ситуации в южных морях, тщательно готовился к парламентским и прочим выступлениям и вообще обладал солидностью и щедрым румянцем здорового британца. Понимая, что джентльмен считает себя прекрасным женихом для богатой наследницы, Кэтрин отчаянно с ним скучала. Мистер же Балт был с нею очень любезен и понятия не имел о том, что его нелюбовь к музыке может оказаться значительным недостатком. Клезмера он вряд ли считал серьезным человеком, достойным обладать правом голоса, а пристрастие мисс Эрроупойнт к музыке осуждал не больше, чем возможные траты на старинные кружева, поэтому был несколько изумлен, когда однажды после обеда герр Клезмер, отчаянно жестикулируя, разразился потоком красноречия о недостатке идеализма в английской политике, определявшей отношения между странами исключительно одним принципом: «Купи дешево, продай дорого». Мистер Балт не удивился легкомысленности взглядов музыканта, однако блестящее владение английскими идиомами и строгая логика, достойная речи перед избирателями, его поразили. Тем же вечером мистер Балт подошел к сидевшему за роялем Клезмеру и, принимая его за поляка-беженца, вынужденного заниматься музыкой из-за куска хлеба, заявил: