Оба молчали. Назначить эти две жертвы, которые должны были пасть для спасения Августа, было трудно.
Флеминг, равно как Август, холодный и безжалостный, когда была речь не о нём самом, колебался с назначением этих жертв.
Затем из уст короля вырвалось имя Имхофа, председателя палат (Kammerpasidenten), он посмотрел на Флеминга, который не противоречил.
– Имхов, – повторил Август и задумался, глядя в пол. – Ну, и Пфингстен.
Флеминг не встал в защиту… не имел ничего против него.
– Ни минуты времени не теряя, – сказал Август, – сию минуту отправь к ним курьера,
– Думаю, что должно быть в околицах Лейпцига, – отпарировал Флеминг.
Лицо короля побледнело, когда он это услышал.
– А Шуленбург?
– Уходит, – сказал спокойно Флеминг, – с остатками русских в Тюрингию, думаю…
Август уже больше не осмеливался спрашивать.
– Отправь им немедленно полномочия.
Затем, как бы что-то вспомнив, спросил:
– А королева?
– Королева, должно быть, в Байройте, – пробормотал прибывший.
– С матерью?
– Нет… Анна София с курфюрстом прямо в Данию уехала.
Август нахмурился и вздохнул.
– А Козель? – сказал он тише.
– До сих пор оставалась в Дрездене.