IX
Король Август только проехал через Варшаву, не показываясь никому. Победа под Калишем позволяла догадываться, что война ещё продолжится, потому что о трактате, заключённом в Альтранштадте, мало кто знал, а ещё меньше людей ему верило.
Ведь после заключения его Брандт ещё побил шведов.
Однажды вечером в окнах замка виден был свет, на следующее утро ворота стояли открытыми и замок был пуст. Кучки соломы и сена были рассыпаны по дворам. А король? Поехал на охоту? В Краков? В Беляны? Кто это мог знать? Тишина наполнила город, стражники у замка исчезли. Саксонцы разошлись в разные стороны…
Говорили, что остатки солдат, уцелевших, король продал куда-то на корабль, за море.
Тот, кто видел его на дороге, вроде бы следующим в Краков, рассказывали, что он был в хорошем настроении и смеялся, прощаясь: «До свидания!»
Саксонцы тихо напевали песенку «Der lieber Augustin!». A нота её долетела до Польши.
Тем временем в Дрездене готовились к приёму гостей. Королева-мать, королева, кто знает?.. может, даже король вернётся. Графиня Козель готовилась его принять. Из Чехии подъехал Огилви, а Стенау должен был заменить отправленного. А Карл XII свободно сидел в Альтранштадте, ездил в Лейпциг, осматривал своё войско, расположившееся на зимовку, навещал Лещинского в Лесьнике и приказывал сурово собирать контрибуции. Вечером пятнадцатого декабря Аврора заехала навестить Цешинскую.
– В замке ожидают короля, – сказала она. – У Козель все окна светятся. Может ли это быть? А швед под Лейпцигом.
– С ним заключили мир, это точно! – вздохнула Уршула. – Война всё-таки закончилась.
– Ты думаешь? – отпарировала Кёнигсмарк. – Я ничего не понимаю и ничему уже не верю.
– А я! Надеюсь на лучшие дни, – воскликнула Уршула. – Я просила погадать приведённую цыганку… она пророчила светлые дни и развлечения.
В дверях зашелестело женское платье, на пороге стояла графиня Реусс и, подняв вверх руку с платком, кричала еле дыша:
– Король! Король! Поехал прямо к Козель!!
Обе приятельницы вскочили.
– Может ли быть? Приехал?
– Фризен видел его собственными глазами. Обгорел, но лицо весёлое! – добавила Реусс.
– О, когда хочет, всегда умеет быть весёлым! – добросила Уршула. – Всегда!
Все три сбежались на тихий разговор. Затем дверь снова отворилась, первый камердинер княгини вошёл быстрым шагом.
– Наияснейший пан в Дрездене, – сказал он, точно новость принёс, но Уршула только рукой махнула.