— Ну, а ты там зачем?
— Советовался по поводу ноги.
— Что тебе дали?
— Очень эффективный пластырь; а какие любезные, угощали пивом, неплохое, кстати, мы долго беседовали. Правда, этот поменьше слегка отвратителен, но если человек результативный, то результативный! Нога зажила за три дня.
— Только ты не пропел им чего лишнего?
— За кого вы меня принимаете?
И они спустились вместе на улицу, направляясь в ближайший трактир.
VII
Бумаги
В доме князя Соломерецкого новые дорожные приготовления, все слуги на ногах, седлают приведенных коней, а свора евреев-ростовщиков, чёрных пиявок, крутится во дворах.
Князь, всегда нуждающийся в деньгах, так привык к богатой и расточительной жизни, что изменить её уже не мог; в этом лихорадочном нетерпении он отдаёт последние драгоценности в заклад, памятки от отца, памятки от матери. Рой евреев лезет в комнату, где старший придворный оформляет эти постыдные и унизительные сделки. Одни расталкивают других, ссорятся, потому что каждый хочет прибыли; дают себя бить, поносить, ругать, а не уступают.
Князь с равнодушием большого пана не смотрит, даже не спрашивает; достаёт драгоценности, смотрит на них без слезинки в глазах, без жалости, обсыпая оскорблениями ростовщиков, которых сам вызвал. Ему нужны деньги на дорогу, последние способы достать их он исчерпал, друзья дать в долг не хотят; он обратился к евреям.
В уголке кампсор Хахнгольд рассматривает нить жемчуга и кольцо с сапфиром; другой взвешивает серебряный позолоченный сосудик с тазом. На придворных князя это производит неприятное впечатление, шепчут между собой, оглядываются, колеблются.
— Слушай, Миклас, — говорил один старший юноше в зелёном цвете, — что-то тут у нас плохим пахнет. Евреи берут остатки.
— А что нам до этого?
— Очень важно, Миклус. Это попахивает крахом и бедностью. Остатки! А потом может и хлеба не хватить. Нужно о себе думать.
— Я думаю, что ещё есть время, ничто не торопит, будут у него деньги.
— А! Будут! Разве этих денег хватит надолго? Жидовский грош быстро расползается, я бы сказал, что спешит возвратиться к ним назад. И за эти нити с жемчугом ненадолго его хватит, но еврей иначе как половины стоимости не даёт.
— А стало быть, что?
— Нужно думать о себе. Я, возможно, взяв коня и забыв о вознаграждении, сбегу искать другого пана.