Стражи Ирия

Тогда Владик попытался объяснить этим людям, с кем их свела судьба и как жестоко они пожалеют о своем поступке, если не прикончат Цента прямо здесь и сейчас. Ибо если изверг выживет и обретет свободу, он вовсе не пойдет дальше своей дорогой. О, нет! Он будет мстить. Страшно, безжалостно, всем подряд, и виновным и не очень, без оглядки на пол, возраст и вероисповедание. Но, увы, Владика не стали слушать. По словам Коли, он являлся пособником Цента во всех его черных делах. Ингу тоже объявили пособницей и злодейкой, против чего она даже не стала возражать в силу очевидной бесполезности любых оправданий. В итоге бесчувственного главаря банды и его кровожадных подельников схватили, скрутили, и силой поместили в железную будку, пообещав решить их судьбу позже.

Владик не знал, что собираются сделать с ним обитатели крепости, да это и не имело значения. Вряд ли они что-то успеют сделать. Цент их наверняка опередит.

– Давайте подумаем, как нам сбежать, – попыталась сменить тему Инга.

– Думай, – не стал возражать Цент, сверля Владика кровожадным взглядом. – Хотя, если ты сквозь стены ходить не умеешь, то я и не знаю, что тут можно придумать. Разве что взять заложника.

– Какого?

– Ну, вон, очкарика. Сажем, что зверски убьем его, если нас не отпустят.

Даже Инге этот план не показался перспективным, а уж Владику и подавно.

– Да ведь им на него наплевать, – заметила она. – Они скажут: убивайте, нам все равно.

– Они скажут, а мы возьмем, да и убьем! – с воодушевлением выпалил Цент. – А вот с этого уже польза будет. Во-первых, нехристи поймут, что с нами шутки плохи, а во-вторых, мне уже давно хочется отвести на ком-нибудь израненную душу.

Слушая кошмарные речи, Владик тихонько заплакал. Просить пощады он и не пытался, потому что Центу чуждые такие понятия, как сострадание и милосердие. Будь его воля, он бы каждый день только и делал, что мучил бы да убивал, убивал бы да мучил.

– Может, они нас просто отпустят? – предположила Инга, хотя и сама, похоже, не верила в вероятность подобного исхода.

– Как же! Размечталась, – проворчал Цент. – Коля-сказочник столько всего наплел своему гнусному дяде, что нас, как маньяков, фашистов и врагов человечества, хорошо, если просто пристрелят. А ведь могут и пыткам подвергнуть. Так сказать – на посошок.

– Пыткам? – вздрогнула Инга. – Каким пыткам?

– Точно не знаю, я же не пророк. Пытки бывают разные.

Владик обхватил голову руками и горько заплакал. Всеобъемлющее отчаяние охватило его. Как никогда захотелось вновь оказаться в поле с любимой лопатой. И как он, неблагодарный, мог не ценить своей участи землекопа?

– Ну, что там эти нехристи делают? – спросил Цент. – Все мои консервы пожрали, ироды окаянные?

Он выглянул в окошко, но вместо возмутительной картины группового вероломного поглощения чужих калорий, обнаружил безлюдный двор. Все обитатели крепости попрятались по своим норам, на местах остались лишь караульные, что маячили на стенах.

– Ну, правильно, – проворчал Цент, в сердцах ударяя кулаком по железной стене темницы. – Попировали славно чужими харчами, теперь и поспать можно. Ничего у людей святого нет! И ведь не думают, что за все это придется отвечать перед высшими силами.

– Перед богом? – уточнила Инга.

– Сперва передо мной. А потом да, и перед богом тоже. Я их к нему отправлю, а уж он пускай решает, как с их грешными душами поступить. Впрочем, я и так знаю, что он решит. За такие штуки ссылают навечно в ад, в самый его жуткий круг.