Стражи Ирия

В камере, куда поместили Цента, было темно, но у Изяслава, как выяснилось, имелась функция подсветки, благодаря чему его было хорошо видно даже в кромешном мраке.

– Правильно мальчики сомневались, что у тебя что-то получится, – заметил Изяслав. – А вот я, признаться, в тебя верил. Зря, как оказалось.

– Чего тебе тут надо, Противный? – проворчал Цент. Явившемуся призраку он был не рад. Помочь ему тот не мог никак, а тратить последние часы жизни на разговоры с нетрадиционным богатырем решительно не хотелось.

– Да вот, пришел посмотреть на самого позорного стража Ирия в истории, – признался Изяслав. – По тебе, конечно, сразу было видно, что ты умом не крепок, но что ты настолько дурак, мы и подумать не могли. Это же надо было догадаться – полезть в драку сразу на двух темных богинь. Лучше бы ты, вместо этого, разбежался, да головой об стену хрястнулся. Оно бы хоть смешно было.

– Противный, не беси меня! – зарычал Цент. – Если сами такие крутые, почему не разделались с темными богами еще в свое время? За каким Владиком вы всю работу мне оставили? Чем вы, предки, вообще занимались последнюю тысячу лет? Почему после вас осталась сплошная разруха и полная задница? Кто все это должен разгребать? Я?

– Потому что не всегда нужно в драку лезть, чтобы победить, – наставительно сказал Изяслав, успешно пропустив мимо ушей большую часть прозвучавших обвинений. – Иной раз проще заманить в ловушку, заточить в темнице на тысячи лет. А иногда это единственный способ одержать пусть временную, но победу. Ты пойми, голова пустопорожняя, это ведь боги. Да, не из старших, да, сила их ограничена, но они все равно боги. А ты на них в драку полез, будто перед тобой люди из плоти и крови. Где твоя богатырская смекалка?

– Не привык я исподтишка да со спины дела делать, – проворчал Цент. – С рождения приучен врагам в лицо взирать, а не в иное место заглядывать.

– И вот куда привела тебя твоя вредная привычка. Ты был нашей последней надеждой, и облажался. Теперь род людской сгинет навеки, а мы вечно будем торчать в этой проклятой секире.

– Погоди реветь, еще не сдохли, – посоветовал Цент.

– Отрадно видеть твой оптимистичный настрой, – вздохнул Изяслав, – но, все же, полагаю, что это конец. Прощай, соратник, желаю тебе не сильно страдать перед гибелью.

После этих слов Изяслав исчез.

– Вот же Противный! – гневно выплюнул Цент. – Зачем приходил? Обругать? Оскорбить? Ох, попался бы ты мне живым, я бы тебе ориентацию поправил путем массажа оглоблей. Блин! Одна бесовщина вокруг. Привидения, боги, зомби. Некому даже рожу в удовольствие начистить. А хочется!

Не успел Цент нафантазировать сладкую грезу об избиении беззащитных лохов любимой бейсбольной битой, как услышал лязг замка. Сердце против воли заскользило в сторону пяток. Неужели это смерть пришла за ним? А ведь Противный Изяслав, похоже, не без причины пожелал ему легкой смерти. Видимо, темные богини, как и он сам, имеют устоявшуюся привычку зверски истязать своих врагов перед умерщвлением.

Вот приоткрылась дверь, и в камеру снаружи проник тусклый свет, который почти сразу же заслонила чья-то фигура.

– Что, со связанным справились? – дерзко крикнул Цент, извиваясь на полу и зверски скаля зубы. – А вот развяжи-ка мне руки, и посмотрим, кто кого. Давай! Давай! Что, зассали?

– Тише! Тише! – взмолился знакомый голос. – Не шуми. Могут услышать.

– Очкарик? – изумился Цент. – Это ты?

– Да, я, – отозвался Владик.

– Так эти сучки послали тебя сделать за них грязную работу? Будь ты проклят, позор рода человеческого! Знай – совесть будет терзать тебя до конца твоей жизни, короткой и несчастной. А каждую ночь в кошмарах тебе буду являться я.

– Да перестань ты шуметь! – умоляюще прошептал Владик. – Никакую грязную работу я делать не собираюсь. Я пришел тебя освободить.