Гуффин тем временем наклонился и открыл люк в днище корзины.
Сабрина выглянула через дырку в мешке и с надеждой уставилась в его спину: неужели он сейчас прыгнет? Но нет, шут всего лишь разглядывал что-то внизу.
– Тебе там не холодно?
Сабрина ничего не понимала: к кому он обращается?
Откуда-то из-под корзины, тем не менее, последовал ответ:
– Нет.
– Еще бы, болван! – раздраженно бросил шут. – Это риторический вопрос! Можно не отвечать на риторические вопросы. Не потерял Машину?
Ответа не было, и Гуффин гневно прорычал:
– Это уже не риторический вопрос. Не потерял Машину?
– Нет. Не потерял.
– Это твоя станция, – сказал шут, внимательно оглядывая крышу, над которой проплывал шар.
– Я понял, – ответил тот, кто был под корзиной, и в следующий миг шар, покачнувшись, слегка набрал высоту, как будто сбросили балласт.
Сабрина замерла. Она уже слышала этот голос раньше! Неоднократно.
Кукла будто вернулась в темный подвал лавки игрушек:
«Я знаю, – прошептал обладатель этого голоса – он сидел рядом с ней. – Но это ненадолго…»
Она не помнила, что сказала на это, но его ответ будто выбрался сквозь прореху в пелене, затянувшую ее память старым полотнищем:
«Не бойся, милая Сабрина, – ласково проговорил он. – Я вернусь…»
Слезы – капли зеленой краски – снова потекли у нее из-под пуговиц-глаз: она все чувствовала, прямо как тогда.
«Как ты не понимаешь, – отчаянно сказал ее собеседник, пытаясь ей объяснить, убедить ее, – я должен. Это плохие люди…»
Она впервые вспомнила свой ответ: