Незнакомцы, разумеется, не могли его услышать. Не догадываясь ни о том, что их заметили, ни о том, что стали объектом очень едкой критики, эти двое как ни в чем не бывало продолжали брести через Слякоть, попутно выбирая место, куда можно сбросить ковер с трупом.
– Нет, не сюда… только не сюда, – прошипел шут.
Незнакомцы с ковром между тем приблизились уже настолько, что кукла разобрала их голоса.
Гуффин схватил мешок и затащил его в камыши, после чего заволок туда же тележку, а затем и себя самого.
– Только попробуй пикнуть, – едва слышно проговорил он.
Свет фонарей подполз ближе. Голоса стали различимее, до шута и куклы донесся разговор.
– Еще долго? – спросил один из незнакомцев. – Кажется, я потянул спину, да и ковер этот гадкий все время разматывается.
– Мы уже близко, – пыхтя ответил другой. – Я знаю одну трясину… там ее точно никто не найдет.
– Как бы мы сами там не сгинули.
– Не каркай, ворона! Если будем вести себя осторожно, тварь не проснется.
Подельника его ответ явно не устроил:
– Эй, о твари разговора не было!
– Только штанишки не намочи! Как убивать эту дамочку не трясся, а теперь – вылитый студень. Лучше бы ты боялся ее родственничков: что с нами сделают Хартли, если прознают?..
Незнакомцы прошли мимо шута и куклы, их голоса постепенно становились все тише, и вскоре уже было невозможно разобрать, о чем они спорят.
– Хартли, говорите?.. – задумчиво проговорил Гуффин, и в его голосе прозвучало нечто по-настоящему недоброе.
Выждав еще немного, шут выбрался из камышей и, кляня на чем свет стоит свои набравшие воды башмаки, затащил тележку и мешок обратно на брусчатку.
– Они ушли? – спросила кукла.
– А кто-то разрешал тебе раскрывать свой дурацкий кукольный рот? – прорычал Гуффин. – И вообще: важно не то, что они ушли, а то, куда они ушли.
Говоря это, шут разъяренно глядел на два отдаляющихся огонька.
– Куда они ушли? – спросила Сабрина.