— Конечно, мало, — быстро согласился Ага Мамед, обрадованный таким оборотом дела.
— Для начала выделим вам две тысячи кубометров. Сегодня же обсудим этот вопрос на бюро. Лес получите из фонда башкирского строительства. А к этому времени оформите наряд.
— Ладно, товарищ секретарь.
— Других вопросов ко мне нет?
— Пока нет. Будут — приеду. Спасибо, товарищ Алтынбаев.
Однако, дойдя до двери, он остановился.
— Мне бы бумажку для верности.
— Значит, вам все-таки нужна бумага, а не лес?
— Клянусь солнцем и луной, — горячо оправдывался бакинец, — мне нужен лес. Но ведь в вашей Уфе мне не поверят на слово. Завтра опять придется бегать по кабинетам.
Алтынбаев сел за стол. Ага Мамед с беспокойством косился на дверь, боясь, что кухня оторвет секретаря от важного дела. Вдруг передумает? Тогда, считай, все пропало.
— Ты живи сто лет, а я — дважды по пятьдесят, — неслышно шептал он, не сводя глаз с пера секретаря обкома.
Сражение было подготовлено по всем правилам военного искусства. Белов усмехнулся: пригодился опыт гражданской войны.
Начал он с того, что привлек на свою сторону Милованову. Тут решающее значение сыграл разговор, который произошел между ними там, в дороге, перед тем как она решилась вернуться. Никогда не говорил он с таким жаром, как тогда.
Второй заботой было изолировать Казимира Павловича. Да, да. Без этого невозможно было покончить с «двоевластием»!
Теперь на очереди был Хамзин.
Он оказался более сложным человеком, чем предполагал Белов, скрытным и ловким. Многолетняя дружба связывала его с Великорецким. И Артем Алексеевич не знал, какую позицию займет Хамзин. А от этого зависело многое.
Надо сказать, после того как Белов вернул Милованову с полпути, отношения со всеми членами экспедиции изменились к худшему. Даже Людмила Михайловна оттолкнула его от себя, словно жалела, что согласилась вернуться. Теперь она всегда была сдержанной, недовольной. Казимир Павлович замкнулся, а Хамзин несколько раз при Белове затевал как будто безобидный и в то же время двусмысленный разговор.
— Любовь подобна лихорадке, она зажигается и гаснет без малейшего участия воли, — говорил Хамзин. — Женщин привязывают к человеку их же собственные милости… Мужчину унижает долгая осада; женщине, наоборот, она приносит славу…
Белов долго ломал голову, стараясь припомнить, где же он слышал или читал эти мудрые изречения. И наконец вспомнил. Это сказал Стендаль! И Белов сыграл злую шутку с Хамзиным. При очередной встрече как бы невзначай Белов сам начал атаку.
— Вы, Сагит Гиззатович, отлично разбираетесь в вопросах любви. Как вы думаете, любовь португальских монахинь относится к любви-страсти или к любви-влечению? Это физическая любовь или любовь-тщеславие?
ebooksa