Шаймурат помогал тем, кто ищет в долине нефть. Сейчас он готовит обед для рабочих, добуривающих четвертую скважину. А если она обманет, придется Шаймурату искать другую работу.
За его спиной грохочет буровая. Человеческие голоса тонут в грохоте. Остальные буровые умолкли навсегда. Начальство из Перми оказалось сильнее Артема и Аги. Рабочие разрушают вышки, которые сами же построили.
Старик недовольно качает головой:
— Галлям правильно говорит: «Пока у меня в руках молот, нет человека, которого я признал бы выше себя».
Если бы Великорецкий, Белов, Хамзин и Милованова стояли заодно, то никакое начальство не скрутило бы их. Они плохо держат в своих руках молот, вот что!
Из разговора Белова с Хамзиным старик понял одно: вот-вот нагрянет начальство и запретит бурить. Как помешать тем, кто стоит против башкирской нефти?
Проведя ночь на буровой, Белов, Милованова и Ага Мамед на рассвете вернулись в аул. Что сделает один Шаймурат, если нагрянет комиссия?
Самое лучшее, если комиссия приедет при Белове или Ага Мамеде. Этот тоже никому не уступит. Сердитый человек, умеет настоять на своем.
Когда в полдень на дороге показалась легковая машина, старик насторожился. Как назло, нет никого из начальства. Придется самому Шаймурату принимать комиссию.
Из машины вышел плотный пожилой мужчина. Голова большая, глаза спрятаны за очки. В руках — толстый портфель. Шаймурат питал уважение к толстым портфелям: сразу видно, важная персона. Ну-ка, старик, не ударь лицом в грязь!
— Это и есть четвертая буровая? — спросил приезжий.
У Шаймурата дрогнуло сердце. Так и есть, комиссия! Подозрительно оглядев приезжего, старик спросил:
— Кто будешь? Документы есть?
Человек в очках, не упорствуя, протянул документ. Шаймурат долго вертел в руках удостоверение, беспомощно держа его перед глазами. Увидев круглую печать, недружелюбно спросил:
— Начальником будешь?
— Да.
— Как фамилия?
— Губкин Иван Михайлович.
— Такое теперь время, шляются всякие люди… Ты доктор, что ли? — спросил он, желая затянуть время.
— По нефтяной части, — озадаченный любопытством старика, ответил Губкин.