В трудное и скорбное время, переживаемое Отечеством нашим, чувствую на степени нравственного долга сердечную потребность высказаться перед Вашим Императорским Величеством и тем исполнить долг верноподданного, искренно желающего блага и Престолу и Отечеству Право мое высказаться и быть выслушанным моим Государем – любовь моя к России, к Русской Православной Церкви, к Самодержавному Вождю Русского народа и лично к Вам, Государь, любовь основанная на сознательной любви к Богу Живому и вечному делу Божию, любовь, унаследованная от предков, в течение более 600 лет служивших верою и правдою Престолу и России[83].
Не войну, столь же безрадостную, сколько и не популярную, эту страшную бойню, глубоко возмущающую наряду с любящим сердцем Царя и всех Русских людей, в ком сохранились «сердце чисто» и «дух прав», не эту войну я считаю самым тяжелым и скорбным обстоятельством переживаемого нами времени. Более ее тяжело и скорбно то, как мало мира, единения, взаимного доверия и любви во внутренней жизни Церкви и Государства, на лоне Православной Русской семьи. Шатость умов и сердец, раздор, ожесточенная борьба, взаимное недоверие, отсутствие духовных объединяющих начал, достигли таких размеров, опасность которых для мирного благоденствия Церкви и Государства очевидна и будет возрастать, пока не будет ясно сознана и не вызовет систематичных мер, направленных к быстрому и решительному созиданию лучшего будущего.
Дух раздора и борьбы охватил собою все Русское общество. Нет класса Русского народа, который не считал бы «трезвым пониманием своих интересов» недоброжелательное отношение и неразборчивую на средства, беспринципную борьбу по отношению ко всем другим классам. Такие же два враждебные лагеря, полные недоверия и взаимного недоброжелательства, представляют собою, не только консервативная и либеральная партии, со всеми их бесчисленными подразделениями, но и отцы и дети Русской земли, администрация и педагоги с одной стороны и учащаяся молодежь с другой, даже и духовенство с мирянами, что может быть является наиболее прискорбным, опасным и постыдным из всех прискорбных, опасных и постыдных явлений современной жизнедействительности.
Все это – явления не случайные, все это только высыпавший наружу вековой недуг анархии умов и сердец, чуждых разумной любви к Богу и ближним, недисциплинированных этой разумною любовью, а отчасти и естественное проявление вступления нашего Отечества на путь того боевого и глубоко материалистического прогресса, каким идет и вся Западная Европа, свободная от веры, на место Бога Живого обоготворившая человеческую личность с ее правом на безграничную свободу, без всякого отношения к нравственным достоинствам этой личности, вместе с верою утратившею и всякое мерило добра и зла, всякое разумное основание для надежды на самую возможность торжества добра, всякое разумное основание для стремлений к высшему, к святости, к вечной истине, вечной правде, вечной красоте, ко вселенской любви.
Никакие временные меры, будь то меры репрессии или меры поблажки общественному мнению, помочь не могут. И те и другие своею случайностью и бессистемностью могут только все более и более запутывать и понятия и отношения, увеличивать недоверие и ожесточение. Необходима определенная программа систематического и неуклонного осуществления в жизни тех идеалов веры и государственности, которые официально признаны основами жизни Империи. Необходимо чтобы эти идеалы были ясно формулированы и признаны, без всяких недомолвок и сделок с совестью. Без этого, идеалы эти не могут стать объединяющим началом и основою единомыслия и единодушия Русского народа. Необходимо, чтобы для всех была очевидна высшая правда этих идеалов. Необходимо, чтобы для всех было очевидно, что осуществление этих идеалов в жизни надежно и быстро приведет человечество к большему благу, чем то, которое может быть достигнуто признанием иных основ и иных идеалов. В этом оправдание принятых основ и идеалов, их убедительность для умов и сердец, их право не быть замененными другими основами и идеалами, их право быть любимыми и защищаемыми. Необходимо, чтобы громко была признана практическая осуществимость этих идеальных основ, и следовательно и нравственная обязательность их честного осуществления в жизни, без чего сами защитники этих основ молчаливо признают их утопичность, дают право их врагам говорить об обмане и лицемерии. Необходимо, чтобы была выработана и провозглашена совершенно определенная программа мирного прогресса в направлении быстрого и прочного осуществления Церковного и Государственного идеала, гарантирующего такую степень мирного благоденствия для страны и для всех ее сынов, такую степень разумной свободы, справедливого равенства и честного христианского братства, каких не может достигнуть человечество ни путем хитроумных конституций, ни путем насильственных переворотов. Только этим могут и Церковь и Государство сплотить под своими хоругвями и стягами все лучшие элементы Русского общества, заручиться на церковное и государево дело честными ревнителями и подвижниками церковного и государственного блага.
Ни консерваторы, ни либералы не задаются подобными целями, не имеют определенной программы мирного прогресса.
Консерваторы стараются против всякой очевидности одни – уверить, что все обстоит благополучно в настоящее время и надо только благодушно пользоваться существующим благоденствием, другие, – что было прежде время, когда будто бы все обстояло благополучно, когда будто бы царило благоденствие, к которому вернуться надо. Кто поверит их наивному выдаванию черного за белое, их призывам стоять на мертвой точке или идти назад, вместо движения вперед к более светлому и лучшему будущему. Чувствуя, что все против них, они проповедуют недоверие и ненависть ко всем, требуют обуздания умов вместо их убеждения, насилия над сердцами, вместо единения в братолюбии и этот страшный кошмар выдают за верность Церкви, Престолу и Отечеству, таким образом компрометируя их и на них обращая те чувства ужаса и негодования, которые не могут не внушать сами всякому человеку с живым умом и с живым сердцем.
Их отношение к жизни является сплошным отрицанием всех идеальных основ Русской государственности. Говорить, что все обстоит благополучно, когда правда веры не только не осуществляется, но и не признается практически осуществимою, когда вопреки заветам Спасителя мира, верующие совсем не признают обязанности стройно организовать жизнь, отношения и все роды труда на началах мира и единения в братолюбии, отделываясь от этого верховного, – по выражению Апостола – «царственного» закона о любви, самыми пустыми отговорками, когда не только миряне, но и многие пастыри и высшие иерархи Церкви громко высказывают свое неверие в практическую возможность осуществления правды веры и всякую попытку сойти с пути борьбы экономической и социальной на путь мирного единения в братолюбии, называют ненужным новшеством, вредною утопией и горделивою попыткою «быть исправителями Церкви», которая в том совсем не нуждается, что я лично на себе испытал, когда по требованиям веры, любви, разума и совести приступил к воспитанию детей народа к дисциплине любви к Богу и ближним и созиданию для людей доброй воли трудового братства, где они могли бы мирно жить и мирно трудиться по требованиям христианской совести своей; при таких обстоятельствах говорить, что все обстоит благополучно – есть преступление против Церкви и грубая клевета на нее.
Когда вопреки заветам Христа и Апостолов буква догматов и обрядности властно царит над животворящим духом веры, над тем животворящим духом, который один может сделать, чтобы эта «буква» не была по слову Апостола «мертвящею», когда считаются непослушными Церкви люди, не соблюдающие мелкие постановления о постах и обрядах и не считаются таковыми люди, лишенные всякого христианского облика, чуждые всех христианских добродетелей, чуждые терпения, великодушия, кротости, смирения, любви и сознательной веры, совсем не признающие обязанности быть представителями любви и признавать любовь единою основою жизни, когда этого христианского облика лишены не только большинство мирян, но и слишком многие пастыри церкви, говорить, что все обстоит благополучно, – есть несомненное преступление против Церкви и грубая клевета на Нее.
Когда слишком многие из представителей священной иерархии, из духовных пастырей, права которых зиждутся на исключительной любви к Богу и пастве, стали чиновниками Духовного Ведомства, радеющими не о правде Божией и не о благе духовном паствы, а об угождении своему начальству, без дозволения которого они ни понимать, ни любить не умеют; когда миряне настолько чужды христианского облика, что легко отторгаются от Церкви, становятся врагами Ее, духовно бессильны противостоять всяким анти-Церковным и анти-государственным влияниям, увлекаются атеистическими и революционными теориями, легко переходят из разряда жалких рабов, безвольных, безыдейных и беспринципных, полагающих все свои нравственные обязанности в слепом повиновении, в не менее жалких крамольников, столь же безвольных, безыдейных и беспринципных, понимающих свободу в смысле анархии поголовного самодурства, в такое время говорить, что все обстоит благополучно – несомненное преступление против Церкви и грубая клевета на Нее!
Когда между этими пастырями и мирянами, одинаково лишенными христианского облика, естественно не существует никакого сердечного единения, естественно невозможно никакое единомыслие и единодушие, говорить, что все обстоит благополучно – высшее преступление против Церкви и грубая клевета на Нее!
Перед Богом свидетельствую, что все сказанное мною, не преувеличение. Конечно есть между иерархами Церкви достойные пастыри, заслуживающие всякой любви и всякого уважения, есть и между мирянами честные христиане, любящие Бога и правду Его, не чуждые церковного самосознания, скорбящие о всем, что в жизни является изменою Богу и правде Его, но они – меньшинство, робкое, разрозненное меньшинство, не дающее тон жизни, не решающееся ни громко протестовать против зла, ни громко предлагать определенные программы созидания добра, о чем свидетельствует общее настроение современного общества и та грозная опасность, до которой мы дожили.
Когда нет сердечного единения между представителями администрации, дворянством, средними и низшими сословиями, а все они полны неприязни и взаимного недоверия, когда все покупается и продается на жизненной бирже и ум, и совесть, и труд, и хлеб, и зрелища, и честь, и радость, и уважение, и тела, и души человеческие; когда не духовные качества, а деньги и корыстная протекция дают положение и влияние; когда происходит ожесточенная борьба за эти деньги и за это влияние, когда все хотят по головам других «выйти в люди» и «сделать карьеру», когда при этом благородные, возвышенные качества души являются тормозом для успеха, а успех доставляет богатство, власть, почет и влияние, выдавать эту адскую атмосферу жизни за нормальное явление на лоне Самодержавной Монархии – есть преступление против принципа Самодержавия, против самих идеальных основ монархического государства, грубая клевета, выдаваемая слишком многими за верность Монархии и за любовь к Самодержцу.
Когда народ бедствует в своей распыленности и не умеет путем самопомощи обойтись без государственной и частной благотворительности, когда ни семья, ни крестьянская община, ни приход, ни уезд, ни губерния не могут быть названы здоровою, живою клеткою живых организмов Церкви и Государства, а быстро разлагаются в отсутствии цемента любви; все более и более распыляясь и становясь все менее и менее способными на сердечное единение между собою; когда крестьянин не может прокормить семью, не идя сам и не посылая жену и детей в отхожие промыслы, а эти промыслы являются истинными школами умственного и нравственного разврата для них, когда крестьянская семья ни материально, ни духовно не обеспечена, когда пожар, падеж скота, неурожай, болезнь главы семьи, корыстное отношение всего окружающего, вредные сообщества, все представляет смертельную опасность для этих песчинок, предоставленных на произвол стихии бурного моря житейского, выдавать этот хаос за мирное благоденствие, говорить, что все обстоит благополучно, значит внушать ложное мнение, что Самодержавная Монархия не может дать народу большего и лучшего; это несомненное преступление против нее и клевета на нее!
Когда школы, от низших до высших, выпускают в жизнь людей, не имеющих никакого определенного мировоззрения, никакого определенного идеала, никаких определенных нравственных понятий, без дисциплины любви[84] и без понимания невозможности свободы без наличности этой дисциплины, когда молодежь соблазняют на школьных скамьях идеалами веры и философии, не только не указывая ей определенной программы мирного прогресса в направлении практического осуществления этих идеалов в жизни, но даже цинично уверяя ее, что все эти идеалы неосуществимы, порицая, как наивную утопию, всякую попытку их осуществления в жизни, что же может быть иного, чем то, что есть: примирение с рутиною жизни одних, так называемое, «заедание жизнью», сдающих всякие идеалы в архив, как несбыточные утопии наивной юности, и глубокое недовольство других, доходящее до ожесточенной ненависти, обнимающее собою как ненавистную рутину жизни, враждебную этим идеалам, так и тех, которые эту ненавистную рутину жизни оправдывают, поддерживают и защищают. Когда учащаяся молодежь не чувствует любви со стороны представителей власти своего народа, не чувствуют любви и со стороны своих учителей и воспитателей, как требовать от нее, чтобы она любила тех, кто ее не любит, как может не быть тяжелого и скорбного явления непримиримого раздора между отцами и детьми, между властями и подчиненными! Как говорить при этих обстоятельствах, что все обстоит благополучно. Это значит сказать, что большего и лучшего не может дать народу Самодержавная Монархия, и это преступление против нее и клевета на нее!
Когда всем очевидно, что прошлое подготовило тяжёлое и скорбное настоящее, призывать вернуться к этому прошлому, не менее наивно, как и уверять, что все обстоит благополучно в настоящем, не менее кощунственное преступление против Церкви и Государства, не менее грубая клевета на них, как и выдавать за высшее благоденствие, способное быть ими дарованными человечеству – море скорби и страданий, непроглядную тьму умов, позорное ожесточение сердце и безотрадный хаос современной жизне-действительности.
Такие консерваторы не могут быть устоями общества и что либо доброе сохранить. Они являются не менее разрушительными элементами по отношению к Церкви и Государству, чем злейшие враги их. Они домашние враги, всем складом ума и симпатий, всем укладом жизни своей они клевещут на идеальные основы веры и монархии, выдавая самые позорные нестроения жизни на лоне их за нормальные, неизбежные явления, с которыми не только мириться надо, но и называть «установившимся строем» и «мирным благоденствием».
Объединяя для краткости всех остальных, всех недовольных современным положением вещей и не желающих возвращаться назад, под общим, устарелым названием либералов, скажу, что и между ними, как и между консерваторами есть люди с возвышенным образом мыслей и благородными стремлениями, но это единичное явление в обеих партиях, редкие звезды на мрачном фоне людей без убеждений и без идеалов, желающих одного: безграничной свободы самодурства. Они объединены только общею ненавистью к тому, что есть. Общего мировоззрения, общего идеала, общей программы созидания, во имя которых они могли бы объединиться в единомыслии и единодушии, у них нет. И они не представители любви, не дисциплинированы любовью, распылены гордостию, себялюбием и злобою, что и проявилось бы, как только они стали бы устроителями жизни, как проявляется в парламентах Западной Европы, в лихорадочной агитации ожесточенной борьбы, – религиозной, политической и социальной, какую мы наблюдаем в странах с либеральными, свободными учреждениями. Они правы в том, что предпочитают конституцию олигархии. Всякая конституция лучше олигархии, которая есть анархия сверху, прививает анархию к душе народной и таким образом подготовляет худшее из всего, что возможно в этом мире, который весь во зле лежит, – поголовную анархию грубой толпы. Они ошибаются в том, будто конституция гарантирует от олигархии, когда властное большинство народа не имеет ни «сердца чиста», ни «духа права». Они ошибаются, предполагая, что конституционный режим ведет Западную Европу к свободе, равенству, братству и мирному благоденствию. Формы жизни и учреждений – буква. Животворящий дух – в душе народа, в ее настроении, в ее стремлениях, в ее верованиях и чаяниях, в святыне любви. И Западная Европа, несмотря на свою высокую умственную и материальную культуру, остается глубоко не культурной в области жизни духовно-нравственной. Человечество, обоготворив на место Бога Живого себя, свою свободную личность с ее свободою от Бога и любви, неудержимо по наклонной плоскости стремится от ограниченной монархии к республике, о республики к анархии.
Как бы то ни было, представители либерализма настолько далеки от понимания идеальных основ веры и милостию Божиею Самодержавной Монархии, так далеки от сознания самой возможности достижения высших благ мирного благоденствия, больших гарантий для свободы, равенства и братства в жизни на лоне Церкви и Монархии, чем при самых либеральных учреждениях, о которых они мечтают, что, напротив, и Церковь и Монархия представляются им главною помехою, главным тормозом на пути достижения всех этих благ. Было бы несправедливо сказать, что для такого заблуждения не дано было никаких поводов. Во всяком случае и либералы, как и консерваторы, при современном положении вещей созидающими элементами, ни в жизни Церкви, ни в жизни Государства быть не могут. Те и другие – равно разлагающая закваска.
Где же элементы созидания?! На что опереться в деле подготовления лучшего будущего?! Как примирить дошедшие до ожесточения враждующие элементы?! Это выше человеческих сил, но невозможное для человека, возможно для Бога. Жив Господь Бог, творяй чудеса! Тут нужно чудо и чудо совершится, если оно может совершиться без насилия над нами. Для этого необходимо, чтобы мы и во главе нас Божиею милостию Самодержавный Царь цельно, с полною верою и без всякого ограничения отдали себя в руку Божию, захотели не его делать достоянием своим, а нелицемерно стать достоянием Его, без чего Он не может без насилия над нами, ни изливать на нас благодать Свою, ни в немощи нашей творить чудеса.
ebooksa