– Устроить драку пришло в голову Мэри, я просто подыграла ей.
– Вы изменили мое мнение о женщинах-литераторах, – продолжил Рыков. – До сих пор при слове «писательница» передо мной вставал образ толстой, неряшливой, похожей на мешок муки бабы. Она корчит из себя знатока всех литератур, свысока смотрит на окружающих, считает их мусором под своими ногами. Дама когда-то написала пару книжонок и более не работает. Ее злят женщины, которые регулярно выпускают книги, и она им от всей души завидует. Поэтому постоянно говорит о коллегах гадости, называет их графоманками, дурами и говорит: «Дерьмо пишет для дерьма». Сию мадам отличает напускная серьезность. О себе она крайне высокого мнения, полагает, что идеальна со всех сторон, поэтому имеет право хамить всем.
– Возможно, подобная особа существует, – не стала спорить я, – но мне не доводилось с такой встречаться. Не люблю тусовки, очень редко их посещаю. И на мешок муки я не похожа, скорее уж, я вязальная спица, которую завернули в конфетный фантик.
Эдуард еще шире улыбнулся.
– Если человек способен посмеяться над собой, значит, он умен и не отягощен разными комплексами. Пойдемте к прессе.
Через час мы с Надеждой Андреевной отправились домой. Сначала Круглова заливалась слезами и причитала:
– Ужас! Катастрофа! Что люди скажут? Моя дочь – падшая женщина! Проститутка! Позор семьи!
Потом моя спутница замолчала. Смотрела в окно, вздыхала, громко сморкалась в носовой платок. Когда до дома оставалось минут десять езды, тетя Мура опять принялась говорить:
– Как жить теперь? Что скажет мой прапрадедушка Василий Никифорович? Он Катю проклянет.
От неожиданности услышанного я пропустила нужный поворот и осведомилась:
– Ваш прапрадедушка жив?
– Конечно, – ответила гостья.
Поскольку Надежда не выглядела младенцем, я впала в глубокое недоумение.
– Сколько же ему лет?
Тетя Мура наморщила лоб.
– Вроде он тысяча восьмисотого года рождения.
Я пропустила следующий нужный поворот и решила уточнить:
– Мужчине больше двухсот лет?
– Прадеду Господь на земле отпустил ровно век, – пустилась в объяснения Надежда. – Сейчас на Небесах он! Там все живы, видят нас. Похвалить, наградить могут. Но и поругать, наказать сильно. Вот обозлится Василий Никифорович и скрючит Катьку, которая род Кругловых позорит! Что люди скажут, когда до них дойдет, чем дочь моя занимается?