Когда нам семнадцать

22
18
20
22
24
26
28
30

— Тут по тебе, победитель, все белугами ревели, — произнес он своим баском. — И даже Филипп Могучий!

Филя Романюк, стоявший с Вовкой у карты, повернулся к Недорослю и угрожающе вздохнул.

— А-а! Понимаю! Ну, пожалуйста, пожалуйста! — лениво поднялся тот. — Нужно мне ваше п-полярное общество… как слону боржом! — Сунув руки в карманы, он, раскачиваясь, вышел из класса.

— Иди-ка сюда, Лешка! — подозвал меня Филя. — Поглядим на карту.

Чего глядеть-то, и так известно: циклоны, погода нелетная.

Но все же я подошел.

— Циклоны… Заладили одно и то же, как сороки! — сердито сказал стоявший у окна Вовка. — А если циклоны еще с месяц просвистят? Ждать ясна солнышка? Нет, какие это летчики! С Уэлена до льдины не могут долететь.

Распахнулась дверь, и в класс стремительно вбежала Тоня.

— Ты чего это, Вовка, своих собак распустил? — набросилась она на Рябинина. — Чуть чулки не порвали!

— А что я им, пастух?

— Хоть бы на дворе оставлял! С целой свитой в школу ходишь!.. Ой, Леша, здравствуй!

— Кому здравствуй, а мне вечно палкой по голове! — проворчал Вовка. — Все равно сбегу от вас!

— Опоздал, мальчик, — рассмеялась Тоня. — Пока вы тут у карты геройствуете, челюскинцев начали вывозить.

— Что? Что ты сказала? — Вовка был уже возле Тони.

— Только-только по радио передали. Вывезли с льдины несколько человек.

— Как — вывезли? Кто? — На Вовку было просто страшно смотреть.

— «Кто, кто!» Твои летчики! — Тоня отошла от ошеломленного Вовки и тихо спросила меня: — Тебе передали мою записку?..

Незаметно для остальных я пожал Тонину руку.

На уроке немецкого языка, усаживаясь, Вовка вдруг громко сказал:

— Подумаешь, вывезли несколько человек. А их сто!